– Ксавьера, – неловко начала она, – Ян совсем
сошел с ума. У него какие-то сексуальные фантазии, и он хочет заниматься
любовью со мной во всяких немыслимых позах. Он даже заставляет меня класть ноги
ему на плечи. Я о таком вообще никогда не слыхала!
Разумеется, все «фантазии» мужа полностью
совпадали с тем, чему я его научила, но в довершение всего Мона попросила меня
разобраться, откуда он все это узнал.
– У нас никогда не было таких книг в
библиотеке, у Яна нет любовницы – он все время дома. Я вообще ничего не
понимаю!
– Может, он видел эротические фильмы? –
предположила я, хотя это было заведомо глупо, ведь строгость южноафриканской
цензуры общеизвестна.
Насколько я знаю, в этой стране нет
порнофильмов, однако надо же было хоть что-нибудь ответить сестре.
Совесть-таки меня совсем замучила. Да,
полноценный секс мне необходим, но я вовсе не хотела причинять неприятности
сестре.
Я боялась, что если она будет продолжать меня
расспрашивать, я рассмеюсь и скажу:
– Отгадай, кто его этому научил?
Я жила у них больше месяца, и мне уже было бы
лучше переехать. Я объявила им, что самым серьезным образом собираюсь найти
квартиру и обосноваться там.
Сначала я отправилась в город и нашла себе
хорошо оплачиваемую работу – секретаря директора большого рекламного агентства.
Потом я попросила Деени, девушку, которая встретила меня в аэропорту, помочь
мне найти жилье.
Она повозила меня по разным адресам, и я нашла
довольно большую однокомнатную квартиру в Хиллброу, новом квартале
Иоганнесбурга.
Перед отъездом из дома сестры я отвела Яна в
сторону и заставила его дать мне слово:
– Слушай, все, чему я тебя научила, должно
остаться между Моной, тобой и мной. Сделай так, чтобы это никогда не вышло из
семьи и не вздумай применять еще где-нибудь.
Моя квартира должна была освободиться только
через три дня, к концу месяца. Деени предложила мне пожить у нее. Ее комната
была меньше моей, с односпальной кроватью.
В первый вечер Деени ничего не предпринимала,
чтобы сблизиться со мной. Это меня, признаться, удивило. То же самое и на
вторую ночь, а когда наступила третья – напряжение стало невыносимым.
– Слушай, Деени, позволь мне заняться любовью
с тобой, очень тебя прошу, – не выдержала наконец я.
Эта ночь оказалась чудесной! Деени была очень
привлекательна и великолепно отвечала на все, что я делала.
Наша связь продолжалась два месяца, а
прекратилось все по тем же причинам, которые привели к моему разрыву с Лизбет в
Амстердаме. Во мне было сильно мужское начало, я предпочитала давать
удовлетворение женщинам, а не получать его. Сама я в таких связях получаю
удовлетворение скорее моральное, а не физическое – для последнего мне нужен
мужчина.
А этого в лесбийской любви как раз и не
хватает. У лесбиянки нет полового члена, а об имитациях и муляжах и говорить не
стоит. Я люблю настоящий половой акт, а женщины между собой этого совершать не
могут, а если и могут, то все равно не полностью. Хотя в плане чувственном
любовь между двумя девушками может быть прекрасной. У них больше общего между
собой, чем у мужчины и женщины, они лучше понимают взаимные желания.
Вскоре я занялась поисками мужчины –
сексуального партнера. Должна сказать, что отношение Деени к этому было очень
терпимым. Иногда после работы она ходила со мной в типично британский кабачок
под названием «Доусонс». Там собирались журналисты, банкиры, директора
туристических бюро. Порой Деени случалось выбрать себе жертву, однако по сути
своей она всегда оставалась лесбиянкой и даже в гетеросексуальной связи брала
на себя роль мужчины. Ее настоящей «специальностью» были зрелые женщины с
беспорядочным в сексуальном отношении прошлым. Почти всегда ее партнерши
оказывались очень щедры и осыпали ее подарками.
В конце концов я прекратила всякую любовную
связь с Деени и занялась погоней за удовольствиями, в которой участвовали в тот
или иной момент почти все завсегдатаи бара «Доусонс».
Мое поведение нимфоманки в некоторой мере
можно объяснить общей атмосферой Южной Африки. Во всех колониальных странах,
где правит белое меньшинство, оберегаемое и обслуживаемое слугами из местного
населения, воцаряется безответственность и скука.
Если отбросить хорошо оплачиваемую работу,
занимавшую много времени, вся наша энергия была направлена на развлечения.
Все приемы были похожи один на другой. Там
постоянно встречались все те же пьяницы, что создавало своего рода замкнутый
круг, в котором все спали с женщиной, бывшей подружкой каждого.
Следствием такого поведения является полное
исчезновение так называемых моральных норм. Увеличиваются смертность и
количество разводов. Процент самоубийств среди белого населения Южной Африки
один из самых высоких в мире.
Гомосексуалисты всегда подталкиваются к этому
последнему шагу социальной дискриминацией на работе или по месту жительства.
Они лишь увеличивают количество суицидов. Педерастов и лесбиянок гонят из бара
в бар…
Правительство, – а точнее, верхушка
африканеров и англичан, всегда реакционных и не очень далеких, думает, что
любая половая активность, даже в семье, является грехом.
В Йобурге или Юдбурге, как иногда называют
Иоганнесбург из-за большого числа проживающих там евреев, африканеры, потомки
первых голландских колонистов, заключают браки только в своем консервативном
кругу. Они, однако, обожают европеек, раскованных блондинок из Германии,
Голландии или Скандинавии. Тяжелым на подъем мужчинам нравятся их простота,
темпераментность и спонтанность. И раз уж европейские девушки, к коим
принадлежу и я, так популярны, с ними бесплатно спит весь город.
Вначале меня приглашали в театры, на
изысканные обеды в ресторан, однако вскоре стали ограничиваться принесенной
бутылкой, а потом просто приходить ко мне перепихнуться – и отвалить.
Очень быстро я завоевала прочную репутацию у
этих не всегда искренних людей. На приемах они презрительно усмехались:
– Вот летучая голландка, она летает из постели
в постель!
Именно в этот момент я и начала
разочаровываться в образе мышления мужчин. Они глубоко эгоистичны в своих
желаниях и настаивают на своем праве на интимную близость, как и когда они
этого захотят.
Как-то раз я попыталась вырваться из паутины,
в которую попала, но только нарвалась на новые издевательства:
– Что случилось? Маленькая нимфоманка
подхватила какую-нибудь болезнь?
