Я ни в чем ему не призналась, мне очень
хотелось от него побыстрее избавиться, но в то же время он меня заинтриговал.
– Вы ведь совсем новичок в этой профессии.
Свежая и естественная. Такой и оставайтесь, только постарайтесь ни во что не
влипнуть, а то это может вам дорого стоить. Если у вас возникнут трудности,
позвоните мне.
Он протянул мне бумажку с номером телефона.
– Прекрасно, Мюррей. Я надеюсь, ваша помощь
мне не понадобится, но тем не менее спасибо. Простите, но у меня сейчас много
дел, поэтому не смею вас задерживать.
Мюррей вышел, и я стала обустраивать мою
квартиру.
Моя жизнь была хорошо организована, и в
течение двух месяцев все шло как по маслу, хотя работа в миссии, признаться,
утомляла. Хоть я и говорила на языке моих сослуживцев, они постоянно
недвусмысленно давали мне почувствовать, что я им чужая. Иногда, чтобы я не
поняла, о чем идет речь, они пользовались неизвестным мне диалектом. Однако моя
ночная работа становилась все более значительной и живой, да и приносила все
больше доходов, поэтому скучная атмосфера миссии не слишком угнетала меня.
Я находила возможность в обеденный перерыв
сбегать домой и принять двух клиентов, а иногда и Мадлен или Жоржетта звонили
мне с просьбой принять кого-нибудь в обед.
Мадлен всегда выбирала меня для особых
клиентов – мазохистов, любящих наручники, цепи и хлыст. Это стоило значительно
дороже обычной работы, однако требовало больше времени. Я даже просила Мадлен
предупреждать меня заранее, чтобы успеть одеться соответствующим образом: юбка
или куртка из кожи и черный свитер, а может, еще что-нибудь пострашнее, и во
время обеда не тратить времени на переодевание.
Мне очень нравилась скрытность Мадлен, когда
она говорила со мной по телефону:
– Ксавьера, у меня есть скоч (то есть клиент
за 50 долларов) или шампанское (клиент за 100 долларов), не могла бы ты прийти
ко мне выпить стаканчик в двенадцать или в час?
При этом она посмеивалась – ведь ей никогда не
приходилось встречать секретаршу, зарабатывавшую несколько сот долларов в
неделю во время своих обеденных перерывов.
К сожалению, далеко не все мои клиенты
соблюдали надлежащую конспирацию, и из-за них я лишилась места. Самой большой
моей проблемой в миссии была старая дева-телефонистка. Потом я узнала, что она
подслушивает все мои разговоры, а некоторые из них были весьма
компрометирующими.
– Ксавьера, – говорили мне иногда, – я бы
хотел бросить тебе палку в час. Встречаемся у тебя, ладно?
Эта пятидесятилетняя старая дева, конечно, не
догадывалась, что я отдаюсь за деньги, но она уже повсюду стала трезвонить,
будто мисс Ксавьера – самая большая ветреница постоянного представительства при
ООН. Скандал! Ужас!
Я уже чувствовала, как тучи сгущаются надо
мной, и решила, что единственная возможность спасти себя – это совратить посла.
А тот, казалось, и сам был не против. Если бы дело приняло нежелательный оборот,
не мешало иметь в его лице надежного союзника.
Как-то в пятницу он пришел ко мне выпить
стаканчик и пережить – по крайней мере, так он считал – романтическую и тихую
любовную сцену. Но в этот день у меня совсем не было времени, потому что к семи
часам я ждала двух клиентов.
Я налила ему коньяку и села рядом с ним на
диван.
– Ксавьера, – начал он, – я мечтал об этой
встрече вот уже много недель.
Пока он рассказывал о своих мечтах и желаниях,
я успела снять с него пиджак, галстук, рубашку и обувь, а когда он решился
нежно поцеловать мои волосы, ухо и шею, то был уже совершенно голым.
Я быстренько занялась с ним любовью, стараясь
доставить начальству как можно скорее побольше удовольствия, ведь у меня совсем
не было времени. Сеанс у меня послу, очевидно, понравился – целых две недели,
диктуя мне ответы на письма, он спрашивал между делом:
– Ксавьера, свободны ли вы сегодня вечером?
У него случился бы сердечный приступ, скажи я
ему, чем занимаюсь по вечерам. Он мне ни разу ничего не заплатил и так никогда
и не узнал правды.
– Господин посол, – отвечала я ему, – я жду
вас у себя сегодня в шесть.
Однако на работе дела шли все хуже и хуже. Эта
старая вешалка, телефонистка, сумела настроить против меня моих коллег, и те
уже были близки к разгадке моей тайны. Некоторые из них требовали служебного
расследования: как это я могу одеваться столь элегантно на зарплату секретарши?
Да и что означают эти скабрезные телефонные звонки?
Как-то утром, приехав в миссию, я увидела, что
кто-то вскрыл мой письменный стол и вытащил записные книжки с адресами, которые
я имела глупость оставить в ящике. Таким образом, после трех месяцев работы мне
пришлось навсегда проститься с мыслью о карьере секретарши.
Глава 6
Немножко маленьких убийств
Еще работая в миссии при ООН, я кое-что
слышала о постоянном шантаже, которому нередко подвергались девушки и замужние
женщины, промышлявшие проституцией. Такой шантаж превратился в настоящую
индустрию, вымогатели представляли еще большую, чем полиция, опасность для тех,
кого можно назвать куртизанками в свободное время.
Я уже жила в новой однокомнатной квартире,
когда шантажисты, видимо, довольно долго следившие за мной, наконец, пожаловали
в гости.
Однажды холодным ноябрьским вечером я
вернулась домой и нашла у себя под дверью какой-то конверт. Сначала я подумала,
что это записка от хозяина дома с требованием квартплаты. Прошло уже две
недели, как Мюррей перевез мои вещи, но я еще ни за что не платила.
Мое имя на конверте было написано карандашом,
но почерк был вроде бы детский и какой-то дрожащий. Мне почему-то сразу
показалось, что в этом письме нет для меня ничего хорошего.
Внутри я нашла фотографию, повергшую меня в
шок. Кто-то собрал вместе карточки, которые Мак, фальшивый полицейский, украл у
меня, и переснял их «Поляроидом». На одной из них было ясно видно, как я беру у
кого-то минет, а на других я же занимаюсь онанизмом. Больше в конверте ничего
не было.
Я перепугалась, выбежала из квартиры,
бросилась в лифт, спустилась на первый этаж. Мне нужно было срочно переговорить
с портье.
– Послушайте, у меня большие неприятности, –
начала я.
Я ему доверяла и относилась, как к отцу.
