Разумеется, он знал, что я занимаюсь
проституцией, но я уже купила его молчание. Я, конечно, не стала показывать ему
снимки, только объяснила, что кто-то пришел и подсунул под мою дверь конверт,
которого там не должно было быть.
– Вы не видели кого-нибудь из чужих, кто бы
поднимался наверх?
Портье почесал затылок и сказал:
– Дайте подумать… Да, действительно, теперь
припоминаю: какой-то довольно молодой человек поднимался к вам сегодня во
второй половине дня. То ли очень пьяный, то ли нашпигованный наркотиками – я уж
и не знаю, чем сейчас травится молодежь, – но прямо он идти не мог. Он был
небрит, пожалуй, неделю, грязный и задрипанный длинноволосый блондин. Он
сказал, у него для вас письмо.
Старик улыбнулся и продолжал:
– Он назвал ваше имя. Я ему предложил передать
письмо через меня, однако он отказался. В конце концов я разрешил ему
подняться.
Никто из моих знакомых не соответствовал этому
описанию. Я поблагодарила портье и дала ему пять долларов. Потом поднялась к
себе. Я прекрасно понимала, что шутки кончились. Словно в подтверждение моих
мыслей зазвонил телефон. Какой-то грубый голос проговорил:
– Это мисс Ксавьера?
Я ни секунды не сомневалась, что звонок прямо
связан с историей с фотографиями.
– Да, – прошептала я.
– Надеюсь, вы получили наше небольшое
послание?
– Да, – ответила я, изо всех сил стараясь,
чтобы голос не дрожал.
– Мисс Ксавьера, мы хотим, чтобы вы серьезно
отнеслись к нашему предложению и быстро дали ответ. Мы позвоним вам завтра в
семь вечера. Нам нужно пять тысяч долларов. Ну, а если нет…
– Что-что?! Пять тысяч за эту несчастную
фотографию?
– Да, – в голосе явно слышалась ухмылка. – Мы
знаем, что вы иммигрантка, и у вас не все в порядке с документами. Мы можем
запросто вышвырнуть вас из страны пинком под зад, доказав в иммиграционной
службе, что вы позируете для порнофотографий, – вымогатель зло рассмеялся. –
Отправим фотографии к вам на работу. Вас сразу же уволят. Подумайте об этом.
Завтра в семь мы позвоним.
Он повесил трубку. Никогда в жизни я не
испытывала подобного. Вот уже скоро год, как уехал Карл, и с тех пор я сама
справлялась со всеми проблемами. Кроме Сони, друзей у меня не было, так как я
жила слишком скрытной жизнью. Среди моих клиентов было несколько адвокатов, но
я сразу же принялась решать архисложную проблему: как собрать такую
астрономическую сумму – пять тысяч! Я листала записную книжку и ломала голову:
к кому же обратиться?
Вот уже четыре месяца, как я «ходила» с одним
адвокатом по имени Мартин Джоффри. Он был еврей, обладал очень мягкими
манерами, правда, был немного чопорным. Я познакомилась с ним сразу после
разрыва с Карлом. Он знал, как я страдала, какая у меня чувственная натура.
Мартин внимательно следил за тем, что он называл моим постепенным падением,
особенно после моего знакомства с Пирл. Он страшно переживал, видя, как молодая
обаятельная еврейка из Голландии дошла до такой жизни. Наши с ним отношения
строились на нежности и, может быть, даже на любви. Я им очень дорожила и была
уверена, что могу на него рассчитывать в случае осложнений.
Я сразу позвонила Мартину. Он даже не
представлял, что делать в таких случаях, и смог только посоветовать:
– Только не вздумай платить! Если поддашься
шантажисту, тебе придется делать это всю жизнь.
Такой ответ не мог меня устроить, и я стала
звонить другим. Но никто не мог мне помочь. Я уже стала просить пять тысяч
долларов в долг.
– Я отдам их, даже если мне придется уйти с
работы и обслуживать дополнительных клиентов, – умоляла я.
Некоторые из тех, к кому я обращалась, были
очень богаты, однако я быстро поняла, что каждый прибегающий к услугам
проститутки совершенно безразличен к ее личным проблемам, за исключением
случаев, когда он вместе с ней попадает в какую-нибудь грязную историю.
Ночь напролет я безрезультатно звонила всем,
кого знала.
Наутро, когда я была уже на грани истерики, я
нашла в своей записной книжке обрывок бумаги с адресом и телефоном Мюррея. Мне
уже пора было уходить на работу.
Мюррей был перевозчиком мебели, и он-то совсем
не походил на ветрогона. Я решила, что мне нужно прибегнуть скорее к помощи
того, кто таскает шкафы, чем великосветских львов, любителей тенниса. Они
хорошо воспитаны и умеют долго и красиво говорить, но вот делать ничего не
желают. Я позвонила Мюррею и объяснила все. Он ответил, что если шантажисты
обещали позвонить мне в семь, то он придет ко мне на полчаса раньше. Он
посоветовал мне не назначать свиданий и ничего не планировать на сегодняшний
вечер, пока все не будет улажено.
– Мне нужно, чтобы вы сегодня были со мной и
делали то, что я вам скажу. Вот и все.
Это уже напоминало приказ. Разумеется, я
отменила все встречи и отвечала на каждый звонок, пожалуй, слишком резким
тоном:
– Оставьте меня в покое, я никого не хочу
сегодня видеть! – почти рычала я.
Ровно в шесть тридцать Мюррей позвонил в
дверь. Я не встречалась с ним больше трех недель после переезда и теперь,
наконец, рассмотрела его как следует. Он был очень сильным мужчиной,
черноволосым, с темным, изрытым оспой лицом.
Мне показалось, он тоже нервничает. Он обошел
квартиру, начав с ванной. Увидев в ней телефонный аппарат, по которому я могла
звонить клиентам, когда принимала ванну, заметил, что это очень практично.
Потом сказал:
– Ксавьера, я хочу, чтобы сегодня вы меня
слушались, и если уж что-нибудь случится, мы должны быть вместе. Ничего не
бойтесь. Я знаю, что мне делать.
Мюррей пытался меня подбодрить, ну, а я была
так напугана, что еле сдерживала дрожь. У меня не было ни малейшего желания
причинять зло кому бы то ни было, даже Маку, укравшему у меня эти фотографии.
Все, чего я желала, – это чтобы рядом со мной был сильный человек, который бы в
нужный момент встретился с этими подонками, надавал им по мордам и сказал:
– Слушайте, ребята, отдайте ей фотографии и
кончайте этот цирк!
– Итак, – снова начал Мюррей, – помните, что
шантажисты не хотят вас убивать. Все, что им нужно, – это деньги. Когда они
позвонят, ответьте им из ванной, а я сниму трубку в комнате. Вы меня представите
как дядю, вашего единственного американского родственника. Я буду представлять
ваши интересы, понятно? У меня машина, и если они назначат встречу, мы на нее
согласимся.
