Несмотря ни на что, я тогда работала у
Жоржетты, и она это очень ценила. Работала я много, всегда была в форме, и на
меня можно было положиться. Кроме того, я была единственной из ее девушек,
которая свободно могла пройти в отели «Плаза» или «Уолдорф» после двенадцати
ночи. Мне было достаточно надеть свитер со строгой юбкой, белые носки, туфли
без каблуков и стянуть волосы резинкой. Крашусь я очень редко, вид у меня
свежий и естественный. Я надевала большие очки, брала книгу под руку и всегда
проходила мимо человека, который отвечал за безопасность постояльцев, – он
принимал меня за студентку. Перед тем как постучать в дверь моего клиента, я
снимала резинку с волос, очки, носки и бросала книгу в первую попавшуюся урну.
Ко всему прочему, я могла обслужить и клиента
с очень большим членом, каковы бы ни были его диаметр и длина. Мне это и самой
нравилось, а для Жоржетты такая девушка была находкой. Она знала, что может
вызвать меня в любое время дня и ночи.
В тот февральский вечер 1970 года она
попросила меня помочь ей принять группу из пяти банкиров. На улице было
холодно, дул пронизывающий ветер. Я вся продрогла, пока добиралась до Павильона
– так называлось здание, где Жоржетта снимала квартиру. На лестничной площадке,
когда растирала замерзшие руки, пытаясь согреть их, я увидела какого-то
мужчину, выходящего от Жоржетты. Я решила, что это один из ее клиентов. На нем
были темные очки, и внешне он напоминал азиата.
Когда я вошла, мне указали на Картера Майлса,
банкира, известного феноменальными размерами своего пениса. Никакая другая
девушка не смогла бы заняться им. Из-за его физиологической диковины Майлса
совершенно заслуженно прозвали «Оглобля».
Помню, совершенно пьяный Картер никак не мог
кончить. Его друзья уже давно одевались, а он все продолжал.
Потом Жоржетта с кем-то поговорила по
телефону, и я узнала, что должны были прийти еще два клиента, и меня попросили
остаться. Все уже оделись, за исключением меня, – я в этом отношении человек
без предрассудков и дома часто хожу нагишом или в коротенькой ночной рубашке.
Я сидела и отдыхала, а один из клиентов
положил мне голову на колени, когда в дверь вдруг позвонили.
– Я пойду и открою им в чем мать родила, –
предложила я.
– Прекрасная встреча! – одобрил один из
банкиров. Жоржетта отперла все замки, а я подошла к ней. Она распахнула дверь.
Мы увидели двух довольно толстых мужчин, один из которых был совершенно лысым,
с бегающими глазами. Я подумала, что оба они не виноваты в том, что некрасивы,
а их доллары так же не пахнут, как и деньги всех других. Я вышла вперед, чтобы
сказать им «Добро пожаловать».
– Добрый вечер, дорогой! – сказала я лысому. –
Входи, снимай куртку и чувствуй себя как дома.
Только тут я увидела того азиата в черных
очках. Очевидно, они его схватили при выходе. Бедняга весь дрожал от страха.
Оба типа достали свои номерные знаки:
– Полиция нравов, все арестованы!
Почти тотчас же в квартиру вломились восемь
полицейских в форме. Девушки кричали, даже клиенты поддались панике. Только
Марианна, служанка Жоржетты, сохранила достаточно хладнокровия, чтобы спрятать
бухгалтерскую книгу. Сама Жоржетта совершенно потеряла голову и осыпала
полицейских глупыми угрозами. Я очень сильно испугалась и с ужасом гадала, что
же произойдет дальше.
Маленькая черная записная книжка со списком
моих клиентов осталась в соседней комнате, где я раздевалась. Первым делом я
бросилась туда, вырвала компрометирующие страницы и спрятала их под белье
Жоржетты. Легавые пока были заняты поисками наркотиков.
Один из них вышел из ванной и приказал мне
одеться, чтобы вместе с другими отправиться в участок. Но в доме был такой
беспорядок, что я не смогла найти ни трусов, ни пояса, ни лифчика. Пришлось
выйти на ночной холод только в легком платье и пальто.
Все соседи собрались в холле и круглыми от
удивления глазами смотрели на нас. А нас, будто стадо гусей, загнали в «черный
ворон» и увезли.
Как мне показалось, нас довольно долго возили
по городу. Вдруг один из полицейских, ирландец, взял мою руку и положил ее на
свой стоящий член.
В фургоне было темно, и я цинично
расхохоталась.
– Ну и дела! – почти визжала я. – Вы нас
арестовали за то, что мы продаем ласки, а теперь сами хотите получить кое-что
задаром? В конце концов, раз уж мы едем в тюрьму, так уж лучше использовать нас
сейчас, правда?
Другие девушки вовсе не разделяли моего
веселья:
– Да успокойся ты, Ксавьера! Дело-то слишком
серьезное.
Однако для меня это было уже слишком. Нас, как
простых уличных проституток, запихнули в «воронок», обращались с нами
совершенно безжалостно, я совсем продрогла, а этот легавый захотел
воспользоваться ситуацией! Правда, он шарахнулся от меня, словно ошпаренный, –
видимо, я основательно охладила его пыл.
В полицию мы приехали около часу ночи. Нас
протащили по грязной и пыльной лестнице, и мы оказались в какой-то ужасной
комнате. Там арестовавший нас лейтенант Джинлиф, толстая лысая обезьяна, снял
пальто и уселся за стол.
Нам разрешили коротко поговорить по телефону
раза два-три. Правда, мне в общем и звонить-то было некому, исключая разве что
Поля Линдфилда, весьма приятного малого. Я с ним познакомилась в Майами и
регулярно сопровождала его на приемах и в ресторанах.
Было уже поздно, но я рассчитывала, что он
сможет помочь, ведь, в конце концов, мы с ним были любовниками.
– Поль, – сказала я, – мне очень неудобно
беспокоить тебя в такое время, но у меня большие неприятности. Меня арестовала
полиция, я страшно волнуюсь и не знаю, что делать.
От его ответа у меня даже дыхание перехватило:
– Об этом я и слышать не хочу. Не говори им,
что звонила мне, не упоминай моего имени и вырви мой телефон из записной
книжки, если ее у тебя отберут.
В полиции время всегда течет медленно. Нам
всем было холодно, хотелось есть, однако нами вообще никто не занимался.
Наконец, нас решили допрашивать поодиночке. Жоржетта шепнула мне на ухо:
– Отрицай, что тебе платили (это даже и ложью
не было: ночью мы действительно ничего сами не получали). Не называй ни имени,
ни адреса.
Подошла моя очередь. Молодой
полицейский-ирландец пригласил меня сесть и спросил, как меня зовут. Я назвала
свое имя, несмотря на советы Жоржетты, ведь другого выхода у меня не было.
– Адрес, возраст, профессия? – продолжал он.
