Мне тогда было не более одиннадцати лет, но я
уже понимала, что этот скандал не стоило воспринимать всерьез. Я знала, что для
разных людей любовь и секс не всегда имеют одинаковый смысл. Для отца
«девица-горчица» была лишь сексуальным объектом, способным удовлетворить
вспыхнувшее желание. Маму же он крепко и искренне любил.
Я уже прекрасно разбиралась в том, что
происходило между взрослыми, и знала, что их ссоры происходят чаще всего на
почве секса и все размолвки сразу же забудутся, как только родители позанимаются
любовью. Я раньше не говорила, но у нас в семье к сексу всегда относились как к
делу прекрасному и естественному. Я часто заставала моих родителей дома в
нижнем белье или вообще обнаженных, и они не испытывали при этом никакого
стыда. Много раз я видела и член отца в состоянии эрекции во время их с мамой
интимных ласк.
Они запирались в своей комнате в любое время,
стоило им только испытать взаимное возбуждение. Я была любопытным ребенком, и
хотя мне казалось, что я знаю, чем они занимаются, мне всегда очень хотелось
понаблюдать за ними.
Ночью, когда было слышно, как скрипит их
кровать, я стучала к ним в дверь под предлогом, что хочу набрать стакан воды в
их ванной комнате, хотя ванная была и рядом с моей спальней. А еще я просила
родителей, чтобы мне позволили спать с ними. Чаще всего они соглашались, хотя
отец в таких случаях всегда ворчал.
Чем взрослее я становилась, тем больше
привязывалась к отцу. Мне хотелось быть такой же умной и всеми уважаемой, как
он. С точки зрения фрейдистов, пожалуй, можно сказать, что я была влюблена в
отца. Даже теперь могу признаться, что если бы я встретила такого же, как он,
человека, я бы непременно в него влюбилась и даже попыталась бы выйти за него
замуж.
Я была единственным ребенком, и отец меня
очень баловал, причем не столько материально, сколько своим глубоким
расположением ко мне. Даже мать не оказывала на меня такого влияния, как отец.
Именно он направлял мое умственное развитие, подобно профессору Хиггинсу из
«Моей прекрасной леди», и особенно следил за тем, чтобы мои способности к
языкам все время совершенствовались. Он помогал мне учить греческий, латинский,
французский, немецкий в колледже, даже заставлял всю семью говорить на одном из
языков во время воскресного отдыха на море или на нашей даче зимой. Скажем, в
субботу мы говорили только по-французски или по-немецки, а в воскресенье –
по-английски. Каждый год мы целый месяц проводили в какой-нибудь стране, чтобы
я шлифовала свое знание языка, работала над произношением или изучала
что-нибудь новое, как было, к примеру, с испанским и итальянским. Именно
благодаря отцу я получила довольно необычное образование.
С другой стороны, до двадцати одного года я
всегда отдыхала с родителями, в отличие от моих друзей, которые путешествовали
компаниями или в одиночку. Мать относилась ко мне, как к ребенку, и не хотела
подвергать никаким опасностям мою нравственность.
– Оставайся девственницей до замужества,
Ксавьера, – говорила мне она. – Выходя замуж, я была девушкой, это общепринято.
Твой будущий муж никогда не сможет попрекнуть свою жену ее прошлым или
относиться к ней как к проститутке. Ты сможешь идти по жизни с гордо поднятой
головой, никому не дашь пищи для сплетен.
Эти рассуждения кажутся довольно устаревшими и
не совсем уместными, особенно если припомнить все нудистские сцены в нашей
семье, свидетельницей которых я была с раннего детства.
Говорят, Диоген с зажженной лампой в руке
напрасно искал честного человека. И в наши дни, пожалуй, днем с огнем не сыщешь
девственницу старше шестнадцати лет.
Однако моя мать, когда мне исполнилось
шестнадцать, могла быть совершенно спокойной, так как моя любовь уж никак не
могла сделать меня женщиной. Потому что ее звали Хельга.
Она была моей лучшей подругой в колледже. И,
сама не знаю почему, уже целый год я страстно ее любила. Я кое-что знала о
лесбиянках, однако никак не относила себя к этим созданиям с короткими
волосами, полумужчинам, полуженщинам, носившим брюки. Мои старшие товарищи по
классу на улице с усмешкой показывали на них пальцами.
Хельга так никогда и не разделила со мной мои
чувства. Она вообще не подозревала, что существуют на свете какие-то лесбиянки.
Бедняжка Хельга, видимо, не раз была озадачена, когда я, как бы случайно,
частенько натыкалась на ее прекрасную грудь.
Она была на год старше меня. Мы с ней, будто
родные сестры, делились нашими маленькими секретами. Но насколько я была рано
развита в сексуальном плане, настолько она была наивной и невинной.
В пятнадцать лет я уже целовалась с моим
мальчиком, подробно изучила его тело, даже брала у него минет. Хельга этого не
знала, но понимала, что я в области секса знаю побольше нее.
Однажды моя милая Хельга даже попросила у меня
совета по этому поводу.
– Ксавьера, я должна тебе сказать что-то очень
интимное, – робко начала она, когда мы после завтрака прогуливались во дворе
колледжа. – Мне нужна твоя помощь. Петер Корвер сегодня пригласил меня к себе
на вечеринку. Я думаю, он захочет меня поцеловать…
Когда она сказала мне, что у нее свидание с
мальчиком, за которым бегали многие девчонки колледжа, я испытала приступ
жгучей ревности. Но не к ней, а к нему.
– Ты не поверишь, – продолжала Хельга, – но я
никогда не целовалась с мальчиками и не знаю, как это делается.
Хельга – высокая, стройная, с прекрасно
развитой грудью и великолепной черной шевелюрой, была одной из самых красивых
девушек в колледже. Откровенно говоря, меня очень удивило ее признание.
– Можешь ли ты мне объяснить, что к чему? –
спросила она.
– Конечно, Хельга, – ответила я. – После
занятий мы пойдем к тебе, и я покажу, как и что надо делать.
Дело было зимой, и в четыре часа вечера, когда
мы вышли из школы, уже стемнело. Мы сели на мой велосипед и поехали домой к
Хельге.
Мы вошли в темный холл. Я подумала, что здесь
нам будет лучше всего, так как родители Хельги, люди весьма религиозные и
консервативные, вряд ли обрадовались бы, увидев свою дочь на собственной
постели в объятиях школьной подруги.
Я предложила Хельге стать под лестницу между
первым и вторым этажами: «Это будет то место, где ты спрячешься с Петером,
когда он захочет тебя поцеловать.»
Я слегка подтолкнула ее под дубовую лестницу и
там начала, по сути, заниматься любовью со своей подружкой.
Хельга сразу же подчинилась мне, хотя я
подозреваю, она не ждала того, о чем мечтала я.
