В то время меня, так сказать, взяло под крыло
одно любопытное семейство, жившее в прекрасном доме семнадцатого века на
острове Принцев, в аристократическом квартале Амстердама. Даэдо было сорок два
года, а его жене Сильвии на восемь лет больше. Все уик-энды, а нередко и вообще
все вечера недели я ночевала у них. Часами мы могли болтать с очень
привлекательной Сильвией, обладавшей живым умом и редким обаянием. А ее супруг
Даэдо в это время обычно занимался в кабинете делами своего рекламного
агентства.
Как-то вечером Сильвия попросила меня сделать
ей массаж спины. Она только что приняла душ и лежала, расслабленная и тонкая,
на постели.
– А почему бы и тебе, Ксавьера, не раздеться?
– внезапно спросила Сильвия.
Я была слегка поражена этим предложением, ведь
заниматься любовью с пятидесятилетней женщиной мне как-то совершенно не
улыбалось.
Когда я начала массировать, она стала тихонько
постанывать от возбуждения.
– Ксавьера, сними с себя все и иди ко мне! –
взмолилась распаленная Сильвия.
Она перевернулась на спину, и я увидела ее
великолепную грудь, большую и крепкую. Мне всегда нравилась хорошая грудь. Во
время детских эротических фантазий мне иногда виделось, как я сосу грудь моей
матери. Я рано осознала свою бисексуальность, и у меня никогда не возникало
никаких комплексов во время моих похождений как с мужчинами, так и с женщинами.
Я разделась и стала заниматься любовью с ней.
Правда, было немного страшно, что нас может застать ее муж. Однако ее это, казалось,
совсем не беспокоило. Она как раз лежала на боку, а я ласкала языком ее
влагалище, когда в комнату вошел Даэдо.
Он ничего не сказал, только скоро я
почувствовала его член у моей спины. Я оставила на несколько секунд Сильвию,
чтобы взять минет у Даэдо. Когда же я снова занялась его женой, он овладел мною
сзади. А мой язык в это время яростно работал между бедер Сильвии.
Все были довольны, даже собачка приняла
участие в этом празднике: лизала нам ноги, весело помахивая хвостом. Наконец,
эта трехголовая гидра судорожно задергалась – и все одновременно со стонами и
смехом кончили.
После мы иногда занимались любовью втроем, так
как у меня в это время не было никого постоянного. К тому же я все еще
продолжала по-своему любить Хельгу. Она уже успела выйти замуж за богатого
владельца бюро путешествий и ждала ребенка.
Два-три раза в неделю бывали у меня случайные
партнеры, но, уж если как на духу, голландцы мне смертельно надоели. Я никак не
могла принять ментальность жителей моей страны, таких серьезных и скучных. Как
и мой отец, я очень любила жизнь. Я нуждалась в друге более романтичном, чем
расчетливые голландцы, которые, приглашая вас в ресторан, приглашают вас же и
оплатить то, что вы съедите.
Незадолго до этого у нас побывали родственники
из Южной Африки, очень расхваливавшие красоты своей страны и ее мягкий климат.
Они рассказали, что правительство Южной Африки берет на себя расходы по
переезду туда эмигрантов. И я решила расстаться с холодом и дождливым летом и
поехать к солнцу. Хотя Голландия и очень приятная страна, а Амстердам один из
самых оживленных городов Европы – мне это надоело. Хотя, вероятно, Голландия и
голландцы здесь ни при чем, а просто мне внезапно захотелось открыть для себя
что-то новое и интересное. К тому же моя сестра от первого брака отца жила в
Иоганнесбурге с мужем и детьми – мне было куда ехать.
Когда я решаю что-либо сделать, то делаю
быстро и хорошо. Я занялась визами, билетом, а также, с учетом предстоящего
отъезда, своими интимными проблемами.
До отлета самолета оставалось сделать лишь
одно: попрощаться с моей прекрасной Хельгой, которая была уже на девятом месяце
беременности.
Она приняла меня в ночной рубашке. Я увидела
ее большой, раздувшийся живот, налитую грудь – и очень возбудилась.
– Хельга, – попросила я ее, – позволь мне
погладить твой живот и поласкать твою грудь. Они так прекрасны!
Она заколебалась, не столько в смущении,
сколько опасаясь внезапного прихода мужа. Я его ненавидела! Впрочем, и сама
пользовалась с его стороны полной взаимностью. Может быть, виной тому ревность,
но, по-моему, он вообще был ужасен.
Его звали Ле Боер, что по-голландски означает
«фермер». Это имя удивительно к нему подходило. Он покопался в переписке Хельги
и наткнулся на любовные письма, которые я ей посылала со всех концов Европы.
Сейчас, думаю, Хельга должна была считать меня немного сумасшедшей, ведь тогда
она так и не ответила ни на одно из моих писем. Но во время моего прощального
визита она все же согласилась сделать то, о чем я просила, и подняла рубашку.
Я нежно взяла в рот ее сосок, и из него
вылилась капелька молока. Я по-прежнему обожала Хельгу, но желание заниматься с
ней любовью у меня уже пропало и мои чувства к ней были чисто платоническими.
Я сама себе не верила: спустя пять лет я снова
ласкала ее великолепную грудь, а она все мне позволяла. Из всего моего опыта в
сексе, который я скопила за всю жизнь, этот был самым приятным.
Я уже собиралась сказать Хельге, как я ее
люблю, когда ее «фермер» ворвался в комнату. Что тут началось! В конце концов
он выгнал меня из дома.
– Если увижу вас вместе еще раз, вышвырну вон
обеих! – орал он своей жене.
Через несколько дней родители и друзья
провожали меня в аэропорт. Все плакали.
– Приезжай к нам, – говорила, всхлипывая,
мама. Однако я знала, что больше не вернусь.
Единственным человеком, кто еще удерживал меня
в Голландии, не считая родителей, была похожая на недоступную мечту Хельга…
Глава 3
Южная африка
Перелет до Иоганнесбурга обещал быть долгим,
но вовсе не скучным. Моим соседом оказался очень симпатичный итальянский бизнесмен
с прекрасными манерами и изумительным чувством юмора. За обедом, сразу же после
взлета, у нас состоялся весьма интересный разговор, обнаруживший полное
совпадение наших вкусов, особенно в области классической музыки.
Он был настолько мил, что как только
стюардесса убрала подносы с едой, мне очень захотелось немножко поласкать его
языком. Нужно было проявить способность настоящего акробата, чтобы другие
пассажиры ничего не заметили. Я накинула покрывало себе на голову и сделала
вид, будто ищу свою косметичку у соседа под сиденьем. Это было что-то вроде
легкой закуски, только подогревшей нам аппетит: нам захотелось заняться любовью
по-настоящему. Для этого пришлось ждать, пока стюардессы раздадут постельное
белье, притушат свет, а соседи устроятся на ночь.
