Мимо проносились ублюдки. Некоторых из них захватило групповое вращение, будто они попали в водоворот или вихрь, другие, словно стадо, толпились перед входными дверями клубов. Их влекло к ним, как пену к морскому берегу. Куда ни посмотри, везде одни фланирующие ублюдки. Давайте сойдите с тротуара, доставьте удовольствие.
Он проехал Слоун-сквер, пересек Белгрейвию, выехал на Гайд-парк-Корнер и двинулся дальше по Пикадилли. Теперь он ехал быстро, притормозив только возле Эроса из-за вновь уплотнившегося движения. Дело шло все лучше и лучше, он нашел ритм, нашел способ непрерывно обгонять медленные автомобили. Это легко, все, что нужно, – уверенность. Влезай в малейшую щель! И не обращай внимания на раздраженные гудки и мигание фар!
Он проехал перекресток на двусмысленный желтый, разогнался по Шафтсбери-авеню, тротуары которой были заполнены детьми и дебилами, лезущими под колеса. Он хотел услышать звук удара тела о бампер, увидеть, как какой-нибудь урод перелетает через капот и врезается в ветровое стекло. Он прижался ближе к тротуару, но ничего не произошло. Он ехал прямо сквозь людей, но их там будто и не было.
Он не верил своим глазам, думал, что его мозг шутит с ним шутки, как это иногда случалось. Может быть, его не было в темно-синем шестнадцатиклапанном «форде-мондео» Теренса Джоэля, может быть, он сидел дома за своим компьютером и играл в компьютерную игру, пробираясь по виртуальному Лондону.
Это просто игра!
Я неуничтожим!
Он обогнал неподвижное такси, на последнем мигании желтого пролетел перекресток, повернул налево на Тоттнем-Корт-роуд. Зеркала заднего вида вспыхнули. Какой-то ублюдок позади ехал на дальнем свете. Он услышал сирену – короткий двухнотный взвыв, затем снова вспыхнули фары: дальний свет – ближний свет. На последнем ближнем свете он увидел в зеркало ритмичные проблески синего и, почувствовав вспышку гнева на самого себя, включил поворотник и съехал к тротуару. Фары приблизились.
Сосредоточься!
Он что, ошибся насчет доктора Теннента и его шлюхи? Или какой-нибудь сосед запомнил номер и позвонил в полицию?
Он опустил стекло и наблюдал в зеркало, как из остановившейся позади него машины выбрался полицейский, надел фуражку и с фонарем в руке направился к нему.
Луч фонаря ударил Томасу в лицо, ошеломив его, затем погас. Он мигнул – беспокойно, но стараясь сохранять спокойствие. Полицейскому было где-то двадцать пять, а выглядел он даже моложе. Томас обратил внимание на то, что он близко наклонился к нему, скорее всего стараясь уловить запах алкоголя.
– У вас что, дома пожар, сэр?
Он изумленно посмотрел на полицейского. Он так удивился вопросу, что почти забыл применить бостонский акцент своего друга доктора Джоэля – ведь он ехал в его машине.
– Пожар?
Полицейский заметил его акцент. Казалось, он смягчился, но едва-едва.
– Куда вы так торопитесь, сэр?
Томас говорил наиболее приятным из своих голосов:
– Извините меня, офицер. Похоже, я заблудился. Я еду домой, в Челтнем, и, кажется, кружу на одном месте. – Он дополнил свое объяснение подходящей улыбкой.
– С такой ездой вы завершите вечер в больнице. Или собьете какого-нибудь прохожего. Вы пили сегодня?
Тем же голосом:
– Нет. Я придерживаюсь убеждения, что езда на автомобиле и алкоголь несовместимы.
– При всем уважении, сэр, но даже пьяный вел бы машину лучше. Это ваш автомобиль?
– Да.
– На кого он зарегистрирован?
– На меня.
– Как ваше имя?
– Доктор Джоэль. Доктор Теренс Джоэль. – Томас продиктовал имя по буквам.
– Доктор Джоэль, ваша манера вождения заставляет меня заподозрить, что вы находитесь под воздействием алкоголя, поэтому я собираюсь подвергнуть вас тесту на наличие спирта в крови. Выйдите, пожалуйста, из машины.
Томас подчинился. Офицер указал ему на близко проезжающие автомобили и отвел на тротуар. Томас видел, что в полицейской машине сидит еще один офицер, женщина. Она что-то передавала по рации. Возможно, они проверяют его водительские права. С этим у него все в порядке.
– Вы являетесь гражданином Великобритании, доктор Джоэль?
– Да.
Проходящие люди оборачивались и смотрели на них, и это не нравилось Томасу.
– Вы владеете выданными в Великобритании водительскими правами?
– Да.
Вокруг собрались ротозеи. Они его раздражали. Еще его раздражала вонь автомобильных выхлопов. И полицейский. У него было широкое костистое лицо боксера легкого веса.
Полицейский осветил фонарем пассажирское сиденье «форда-мондео».
– Откуда вы едете, доктор Джоэль?
Томас решил держаться как можно ближе к правде.
– Из Барнса. Ездил в гости к друзьям.
– Вы здорово отклонились от короткой дороги, если направляетесь в Челтнем.
Томас мысленно выругался.
– Ну… понимаете, я легко теряюсь в Лондоне.
Офицер открыл дверь со стороны пассажира и взял лежавшие на сиденье кассеты. В свете салона он рассмотрел одну из них и повернулся к Томасу.
– Вы поклонник Рэя Чарльза?
– Да.
– Georgia on my Mind – великая песня. – Офицер улыбнулся холодной мимолетной улыбкой.
Томас спросил себя, означает ли она что-нибудь. Неужели они знают, что он весь вечер следил за доктором Теннентом?
– Что на второй кассете, сэр? Что на ней записано?
– Рабочие материалы.
– Где вы работаете?
– Я ученый… Работаю на правительство. Информация на пленке – секретна. Я вынужден просить вас, чтобы вы немедленно положили ее на место.
Офицер был слегка обескуражен. Он положил кассеты обратно на сиденье. Томас наслаждался моментом. Он запустил руку в карман и сжал пальцами лежащую там монету. Затем, уже около полицейской машины, когда офицер вынимал аппарат для получения алкогольной пробы, он подбросил ее и поймал в ладонь.
Решка.
– У вас сегодня удачный день, офицер, – сказал он.
Тест на алкоголь ничего не показал. Полицейский попросил Томаса подуть в аппарат еще раз, но снова безрезультатно. Поэтому он прочитал Томасу короткую лекцию о безопасности дорожного движения и отпустил его, подробно рассказав, как выехать на М-4.
Кладбище располагалось почти по дороге.
Было половина первого ночи. Томас взял фонарь, который доктор Джоэль держал в бардачке автомобиля. Кладбищенские ворота были закрыты, и ему пришлось перелезть через них. С краю было светло, так как сюда доходил свет уличных фонарей, но далее вглубь территория кладбища темнела, словно озеро в безлунную ночь.
