То, что он искал, Росс обнаружил на пятой полосе. Он бы и так не пропустил статью. Он ожидал увидеть пару строчек, но репортаж занимал почти полстраницы с заголовком «СМЕРТЬ В РЕЗУЛЬТАТЕ ПОДЖОГА» и фотографией его матери с подписью: «Розамунда Рансом. Состояние критическое».
Торопливо оглядевшись по сторонам и убедившись в том, что никто на него не смотрит, Росс прочел статью:
«Почти наверняка установлено, что пожар, унесший одну жизнь и оставивший еще одного человека в критическом состоянии, – дело рук поджигателя.
В понедельник ночью водитель такси из Стритэма, Реджинальд Малкольм Тайлер (24 года) был доставлен в клинику при Кингз-колледже после пожара на первом этаже дома по Лэкэм-роуд, однако по прибытии в клинику пациент скончался. Квартиросъемщица, миссис Розамунда Рансом (36 лет), кассирша в магазине потребкооперации, доставлена в ожоговое отделение больницы „Ист-Гринстед“ с 60 % ожогов. У нее поражены лицо и туловище.
Полиция пока не подтверждает сообщения о том, что на месте пожара найдена канистра из-под бензина. Инспектор Дэвид Гейлор из полицейского отделения Стритэма заявил: „Я считаю данный пожар подозрительным; мы начали расследование по делу об убийстве. Все, кто видел что-либо подозрительное в районе Лэкэм-роуд ночью в понедельник, просим звонить в отделение“.
В настоящее время у полиции нет никаких зацепок, однако инспектор Гейлор подтвердил, что намерен допросить родственников миссис Рансом. Соседка, чьи имя и адрес не называются, сообщила, что к миссис Рансом часто заходили мужчины».
В статье ни слова не говорилось о том, что у пострадавшей есть сын. Росс испытал одновременно и облегчение и раздражение.
На следующее утро Росс высыпал все свои сбережения из металлической коробочки в карман куртки. В школу он в тот день не пошел; он сел в автобус, идущий до железнодорожной станции, где купил билет до Ист-Гринстеда и обратно. Денег хватило в обрез.
События прошлой недели истощили его материальные ресурсы. Но дело того стоило.
37
– Любишь ракообразных?
– Ракообразных?
– У них потрясающе вкусный салат с ракообразными.
– Ты имеешь в виду креветок?
– Угу. – Оливер принялся насмешливо передразнивать английский акцент: – Я хочу сказать, старушка, здесь необыкновенно изумительные креветки; как, неужели ты не знала? Вкуснейшие, ароматнейшие и все такое. Ве-ли-ко-лепные!
Вера рассмеялась; при виде ее радостного лица Оливеру показалось, будто весь ресторан наполнился светом и теплом. Он смотрел на нее поверх свежей скатерти, высоких, мерцающих бокалов и вазы на один цветок, в которой стояла фиолетовая орхидея. Как приятно видеть ее хорошенькое личико, освещенное радостью, с морщинками от смеха; ее потрясающие, живые голубые глаза, видеть ее длинные светлые волосы, ее элегантную одежду. Ему захотелось наклониться к ней, дотронуться до нее, подержать ее в своих объятиях, крепко прижать к себе…
Защитить от ее подонка мужа.
Но она пока отгораживается от него: сидит очень прямо, скрестив руки на груди. Классическая защитная поза. Нужно вывести ее из настороженного состояния, иначе они не двинутся дальше. Оливер начал, словно в зеркале, повторять все ее движения и жесты – осторожно, чтобы она ничего не заметила. Во-первых, он прислушался к ее дыханию и стал дышать в том же ритме. Через пару минут они дышали синхронно. Потом, не сводя с нее глаз – сохраняя зрительный контакт, – он сам скрестил руки на груди. Через несколько секунд Вера отпила глоток минералки. Оливер тут же сделал то же самое и поставил стакан на стол одновременно с ней.
Слегка подавшись вперед, Вера сказала:
– В Штатах так много слов, которые отличаются от наших.
Оливер тоже подался вперед с невозмутимым, «покерным» лицом и ответил:
– Знаешь, у меня сложилось совершенно такое же впечатление про Англию.
Она рассмеялась, хотя и не сразу, и Оливер тоже засмеялся – сейчас не потому, что он повторял все ее жесты и движения, просто у нее такой чертовски заразительный смех!
Подошла официантка. Оливер посоветовал Вере заказать на закуску креветки в кокосовом соусе, себе заказал то же самое, но потом переменил заказ на креветки с манго.
– Ты уже ел… мм… креветки в кокосе? – спросила она.
– Угу, – ответил Оливер, намеренно подавляя воодушевление. – По-моему, манго интереснее.
– Тогда я тоже буду манго, – заявила она.
Оливер заказал курицу с сорго и острый ореховый салат; к его тайной радости, Вера выбрала то же самое.
Когда официантка отошла, Оливер поднял бокал и отпил глоток воды. Вера сделала то же самое. Когда он поставил бокал, то немного откинулся назад; через секунду Вера повторила его движение.
Теперь она бессознательно копирует его; значит, он овладел ситуацией и она не будет сопротивляться. Данным приемом он пользовался, когда нужно было внушить пациентам, будто они сами принимают решения в ходе лечения. Если пациент считает, будто ему поможет что-то извне, шансы на успех значительно уменьшаются. А сейчас, в данную минуту, ему нужно было, чтобы Вера поверила в него, открылась ему.
Постучав себя по лбу над левым глазом, он попросил:
– Расскажи об этом еще.
Вера подняла руку и дотронулась до полоски пластыря. Вид у нее сделался смущенный.
– Я… – Ее перебил официант, принесший Оливеру на одобрение бутылку «Сансерре».
Кивком Оливер отослал официанта прочь, и Вера продолжала:
– Я… это… вышло не нарочно. Он не собирался…
– Вера, почему ты его защищаешь?
– Да нет, я вовсе не защищаю его; просто все как-то запуталось…
Официант налил на донышко бокала вина, чтобы Оливер его продегустировал. К своему разочарованию, Оливер увидел, что Вера снова скрестила руки на груди.
Когда официант ушел, Оливер сам скрестил руки на груди, немного посидел так, а потом снова протянул руку и поднял бокал и, склонившись к ней, произнес:
– За тебя.
Она подняла бокал и чокнулась с ним.
– За тебя.
Он выпил и поставил бокал на стол; она снова повторяла его жесты.
– Ты говорила о муже, – напомнил он.
– В нем много хорошего.
– Ты бы не вышла за него замуж, если бы в нем не было ничего хорошего.
– Ты веришь в то, что люди способны меняться?
– Гераклит сказал: в одну реку нельзя войти дважды.
– Потому что мы движемся вперед? – уточнила Вера.
– По-моему, не меняются только глупцы, потому что они не учатся на собственном опыте. А умные люди меняются постоянно.
Она кивнула.
– Можно ли из доброго, заботливого человека превратиться в чудовище? В психопата?
