– Почему без лишнего шума?
– Наверное, не хотят тебя спугнуть, Паук. Скорее всего, они вычислили, что у тебя и так хлопот хватает.
Паук вздрогнул. Пятьдесят тысяч фунтов – денежки большие. Достаточно большие, чтобы барыга, который продал ему пушку, поддался искушению…
Слишком большие, чтобы он отказался!
О, черт! А ведь «хеклер-кох» сейчас здесь, в его квартире. Он не хотел выкидывать пушку во время своего панического бегства по Лондону в ночь на воскресенье. Ему тогда хотелось только одного: оказаться как можно дальше от Лэдброук-авеню. Тогда, добежав до противоположного конца парка, он украл велосипед и, бешено накручивая педали, проехал несколько километров. Вернуться за машиной, припаркованной всего в полутора километрах от дома Кэбота, он не осмелился, так как боялся, что весь район оцеплен. Он поехал прямо домой и не выходил оттуда до одиннадцати вечера следующего дня, когда голод выгнал его на улицу, в ближайшее кафе, где торговали едой навынос.
– Ты не говорил, что у него есть брат, – заявил Паук.
– Я про его родственников не в курсе.
Думая о «субару», Паук сказал:
– Я все равно могу выполнить заказ… только подбрось пару…
– Даже не мечтай. Послушай моего совета: убирайся оттуда немедленно. Исчезни!
Связь оборвалась.
Товарняк наконец прошел; во внезапно наступившей тишине стены вокруг него стали сдвигаться, комната сжалась; его квартира стала похожа не на дом, а на тюремную камеру.
Ни мыться, ни бриться нет времени. Паук торопливо оделся, то и дело спотыкаясь и не попадая ногами в штанины. Он старался четко представить, что ему нужно взять с собой и куда пойти.
К Севруле?
А если она его прогонит?
Он сунул «хеклер-кох» поглубже в брючный карман. Гребаной турецкой красотке придется усвоить: он, Паук, не признает слова «нет».
70
Во время приема у Росса зазвонил телефон. Он снял трубку и, кивнув пациентке в знак извинения, сказал:
– Да?
– Вас спрашивает мистер Кейвен.
– Пусть запишется на прием, как все остальные.
– Он говорит, у него срочное дело.
– У остальных тоже.
– Вид у него взволнованный.
Что-то в голосе секретарши тронуло его.
– Я смогу принять его на две минуты после того, как закончу с миссис Аивайн.
Когда пациентка ушла, в кабинет вошел частный сыщик с сумкой для ноутбука в одной руке и коричневым конвертом – в другой. Лицо у него было бледное, как будто он не спал ночь; от него воняло сигаретным перегаром. Росс закрыл дверь. Сесть своему посетителю он не предложил.
– Лучше бы у вас были хорошие новости, – заявил он. – Утро у меня выдалось то еще.
Кейвен протянул ему коричневый конверт, глядя сурово, словно обвиняя. Внутри конверта, похоже, находилась коробка, в которой что-то гремело. Со своим певучим ирландским акцентом сыщик сказал:
– Мистер Рансом, когда вы меня нанимали, то просили фотографии. Думаю, вам стоит кое на что взглянуть.
Росс вынул из конверта коробку. Там оказалась видеокассета.
– Что там записано? – спросил он, хотя уже знал ответ.
– У вас есть где это просмотреть?
Росс бросил взгляд на часы, открыл шкафчик, в котором находились телевизор и видеомагнитофон, и поставил кассету. И он, и его посетитель, оба стоя, начали смотреть запись.
Запись была черно-белая, не слишком хорошего качества, однако все было видно достаточно четко. Запись делалась широкоугольной скрытой камерой и показывала большую квартиру в мансарде. Вначале было темно. Потом внезапно, когда сработала вспышка, стало светлее, и Россу стало все видно четче. В квартиру с улицы входил человек, похожий на доктора Оливера Кэбота.
Когда он шел по коридору, из двери за его спиной показалась фигура – низкорослый мужчина или женщина в маске и велосипедном шлеме, с рюкзаком за спиной. В одной руке фигура держала пистолет с глушителем, в другой – что-то черное.
Словно услышав, как его окликнули по имени, человек, похожий на Оливера Кэбота, обернулся. Фигура ринулась вперед и прислонила черный предмет к плечу Кэбота. Кэбот, спотыкаясь, сделал несколько шагов и рухнул на спину.
Росс и Кейвен молча смотрели, как фигура волочет бессознательную жертву по полу. Тащить пришлось недалеко; нападавший усадил Кэбота, прислонив его спиной к дивану, и выстрелил ему в лоб. Фигура тут же скрылась за той дверью, откуда она появилась. Вскоре убийца вернулся с фонариком. Он поспешил к входной двери и вышел из квартиры.
Росс, бледный как смерть, повернулся к Кейвену.
– Можете выключать, – кивнул Кейвен. – Здесь просто небольшой фрагмент, который я переписал специально для вас.
Росс, дрожа, подошел к письменному столу, взял телефон и позвонил секретарше.
– Люсинда, несколько минут я буду очень занят. Держите оборону!
Потом он сел за стол. Внезапно из него словно выкачали воздух.
Кейвен вытащил кассету, убрал в коробку, а коробку сунул обратно, в коричневый конверт.
Россу понадобилось все его самообладание, чтобы не выпалить: «Я же предупреждал засранца Ронни Милуорда, что квартира под наблюдением! Господи, я же его предупреждал!»
Ему удалось промолчать. Он молча оглядывал кабинет, стараясь не встречаться глазами с детективом. Ему не хотелось смотреть тому в глаза, не хотелось давать маленькому нахальному ирландцу ни малейшего шанса с помощью жестов догадаться о том, что у него на душе.
Хью Кейвен присел на диван, а конверт положил на подушку у себя за спиной. Прошло несколько секунд.
– Мистер Рансом, – заговорил частный сыщик, – вам известно, что такое бритва Оккама?
– Никогда о ней не слышал. А что? Я, как хирург, должен знать, что это такое?
– Уильям Оккам был философом четырнадцатого века. Он считал, что научное познание основывается на опыте и самоочевидных доказательствах. Он верил в Аристотелев постулат: не нужно искать сложностей, кроме тех случаев, когда это абсолютно необходимо. Его принцип получил название «бритва Оккама». Он заключается в следующем: любую проблему следует излагать в основных и простейших терминах. В науке следует выбирать простейшую теорию, в которую укладываются все факты данной проблемы.
– Пожалуйста, объясните мне то же самое в другой форме, понятной для меня.
– Конечно, мистер Рансом. Обычно простейшее объяснение и является верным.
– И какое это имеет отношение к тому, что мы только что видели?
Кейвен сложил ладони, оглядел кабинет, словно искал жучки, и ответил:
