– Вы ответите на звонок? Сержант уголовного розыска Ансон. Он ждет.
– Соедините.
Зазвонил звонок, и в холл с лаем выбежал Распутин. Следом бежал Алек, крича:
– Мама вернулась! Мама вернулась!
– Вряд ли, мой милый.
– А вдруг?
Бабушка быстро выглянула из окна библиотеки, чтобы проверить, кто стоит у двери. Она всегда настороженно относилась к чужакам и не спешила открывать им дверь.
На дорожке стоял незнакомый ей синий внедорожник, а на крыльце – высокий мужчина в приличном костюме, которого она никогда раньше не видела.
Подойдя к входной двери, Маргарет из предосторожности накинула цепочку и только потом повернула в замке ключ. Когда она приоткрыла дверь на несколько сантиметров, Алек высунул наружу любопытную мордочку. С виду мужчина выглядит совершенно нормально, и стрижка нормальная, но какое значение имеет внешность в наши дни?
– Чем я могу вам помочь? – спросила она.
– На пять часов у меня назначена встреча с миссис Рансом. – Голос приятный, говорит с американским акцентом.
– Встреча?
– Да, мы договорились в понедельник.
– Простите, а кто вы такой?
Он протянул ей в щель визитную карточку. Она прочитала:
«Дон Росслин, начальник отдела исследований. „Молу-Орелан фармасьютикалз“, филиал „Молу-Орелан корпорейшн“».
На карточке значилось два адреса, один – в Лондоне и один – в Беркшире. Она вернула карточку незнакомцу.
– Миссис Рансом сейчас нет, – заявила она.
– Как «нет»? – удивился посетитель.
Решив, что мужчина не похож ни на насильника, ни на вора, Маргарет закрыла дверь, сняла цепочку и снова открыла дверь – пошире, держа Распутина за ошейник.
Мужчина тут же опустился на одно колено и принялся гладить собаку.
Алек сказал:
– Мама плохо себя чувствует, она в больнице. Но папа говорит, что скоро она вернется домой.
Продолжая гладить Распутина, мужчина удивленно переспросил:
– Она в больнице?
– Видите ли, моя дочь не совсем здорова.
Мужчина встал.
– Извините. Собственно говоря, потому-то я и приехал. Она включена в программу клинических испытаний лекарства, которую проводит наша компания. Мы испытываем новый препарат и надеемся, что он ей поможет.
– Я все знаю, – кивнула мать Веры.
– А сейчас мы проводим, так сказать, плановую проверку. В понедельник я разговаривал с миссис Рансом, и мы договорились о встрече. По ходу испытаний мы изучаем действенность препарата; после краткой личной беседы с каждым из пациентов мы, как нам кажется, можем добиться усиления положительного эффекта. Связана ли ее госпитализация с болезнью Лендта?
Бросив исподтишка взгляд на внука, словно не зная, стоит ли ему слушать, она ответила:
– Да.
– Мама скоро поправится, правда, бабушка?
– Конечно, милый, а этот симпатичный джентльмен ей помогает. Пойди посмотри телевизор, а я с ним поговорю. Хорошо?
Алек нехотя ушел на кухню.
– Болезнь прогрессирует, – сообщила мать Веры. – Мы считаем, ей стало хуже потому, что она обманывала нас и не принимала лекарство. У нее очень независимый характер.
– Но сейчас она принимает лекарство?
– О да.
– Тем более я должен ее повидать. Если пациент не принимает лекарство, мы получаем неверные данные. Мы стремимся к абсолютной чистоте эксперимента. Только так мы в конце концов сумеем помочь страдальцам победить их недуг. Пожалуйста, скажите, в какой больнице она лежит? Вы знаете адрес?
– Он записан в блокноте на кухне, – сказала мать Веры. – Сейчас принесу.
Через пять минут Оливер Кэбот вывел свой синий «джип-чероки» из ворот поместья «Литл-Скейнз». Странно быть здесь, странно разговаривать с матерью Веры: мать и дочь похожи, но вместе с тем такие разные! Должно быть, в молодости ее мать была очень красивой; у нее стройная фигура, как у Веры, и маленький прямой носик, но она совсем не похожа на дочь – и разговаривает совсем иначе.
Проехав несколько сот метров по аллее, он свернул вбок и сверился с автомобильным атласом.
Больница? Вера, милая моя, неужели состояние ухудшилось за одну ночь?
На все вопросы о профиле больницы мать Веры отвечала уклончиво. Название ничего ему не говорило, но в Великобритании множество неизвестных ему больниц. Сильно ли ухудшилось состояние Веры?
Он позвонил в справочное бюро и узнал телефон клиники «Роща». Потом набрал номер справочной.
– Я хотел бы побеседовать с Верой Рансом.
– Секундочку. – После короткой паузы сотрудница справочной вежливо, но холодно ответила: – Извините, ей нельзя разговаривать по телефону. Могу соединить вас с сестринским постом ее отделения.
– Простите за глупый вопрос, но какой профиль у вашей больницы?
– Какой… профиль?!
– Да.
– У нас частное лечебное учреждение закрытого типа, – раздраженно ответила сотрудница справочной.
– Закрытого типа?!
– Да, для психически больных.
Оливер повесил трубку.
Психиатрическая больница?!
Вера жаловалась ему: иногда она не помнит, что с ней происходит. Провалы в памяти. Неужели на сей раз приступ оказался настолько серьезным? Настолько, что ее муж и лечащий врач решили изолировать ее от общества?
Оливер закрыл атлас и завел мотор. По его подсчетам, чтобы добраться туда, потребуется часа полтора. Он позвонил секретарше и попросил навести подробные справки о клинике «Роща», а также постараться выяснить, почему туда поместили Веру Рансом.
Секретарша перезвонила через сорок минут.
– Доктор Кэбот, ее поместили в частную психиатрическую лечебницу на принудительное лечение в соответствии с положениями Акта о психическом состоянии. Срок принудительного помещения составляет двадцать восемь дней.
86
Десять минут шестого. В час пик на то, чтобы доехать до больницы, понадобится полчаса, не меньше. Потом, когда он доберется до палаты, ему нужно еще полчаса побыть с Верой – необходимо, чтобы в ее палате у него было достаточно времени для последней замены. Сегодня, по его подсчетам, у нее заканчивается запас капсул «Молу-Орелан», и завтра ей начнут давать капсулы из нового контейнера. Тогда жизнь станет легче.
Какого черта он позволил какому-то сержанту уголовного розыска Ансону явиться к нему на квартиру для беседы?
Спускаясь на подземную автостоянку на Кавендиш-сквер, Росс вспоминал голос полицейского по телефону и пытался определить его характер. Видимо, педант – говорит не спеша, выговор правильный и вежливый, не выдающий ни капельки эмоций. Только служебный долг. Голос любителя докапываться до истины.
