Он толкнул Джудит на матрац, и она увидела его глаза. Она не поняла, что они выражали, но ее охватил страх. Она поняла, что ее ждет нечто более ужасное, чем удар кулаком.
— Нет! — прошептала Джудит и попыталась вырваться.
Гевин был тренированным воином. Он оказался твердым как скала. И как скала, был внимателен к ней. Он не занимался с нею любовью, он просто использовал ее тело. В том состоянии он был способен думать только о том, чего так страстно желал и в чем так отчаянно нуждался. Он взгромоздился на нее, раздвинул ногой ее бедра. И поцеловал, грубо, яростно.
Когда Гевин уперся в тонкую перегородку, которая мешала приблизиться к вожделенной цели, он на мгновение ощутил некоторое замешательство, но все равно продолжал рваться вперед, прекрасно сознавая, что делает Джудит больно. Когда она вскрикнула, он, не останавливаясь, зажал ей рот.
Кончив, он скатился с нее и разметался, положив руку ей на грудь. Для него это было освобождением, но то, что испытывала Джудит, мало походило на удовольствие.
Через несколько минут до нее донеслось его мерное дыхание, и она, догадавшись, что он заснул, выбралась из-под его руки и встала с постели. Потом подняла валявшееся на полу беличье одеяло и завернулась в него. Она долго смотрела на огонь, уговаривая себя не плакать. И почему она должна плакать? Она против воли вышла замуж за человека, который в день своей свадьбы поклялся, что никогда не полюбит ее, не сможет полюбить ее. Человека, который сказал, что она для него ничего не значит. Какие у нее причины плакать, если в будущем ее ждала такая приятная жизнь? Но разве она может радоваться тому, что в течение многих лет ее единственной обязанностью будет сидеть дома, вынашивать и растить его детей, в то время как он будет носиться по окрестностям со своей красавицей Элис?
Не может! Она устроит свою жизнь по-своему и, если появится возможность, найдет свою любовь. Ее муж будет значить для ее так же мало, как и она для него.
Джудит медленно поднялась. Она старалась сдержать навертывавшиеся слезы, вспоминая нежность первого поцелуя Гевина.
Гевин шевельнулся и открыл глаза. Он не сразу сообразил, где находится. Повернув голову, он увидел, что кровать рядом с ним пуста. Она ушла! Его тело сжалось. Он не отдавал себе отчета в том, что испугался, но когда наконец увидел ее, то испытал настоящее облегчение. Казалось, Джудит находилась в другом измерении, потому что она не пошевельнулась, когда он шумно перевернулся на спину. Заметив, что простыня забрызгана кровью, Гевин нахмурился. Он помнил, что сделал ей больно, но не мог понять, каким образом. Ведь Элис тоже была девственна, когда он овладел ею в первый раз, и ей не было больно.
Он перевел взгляд на жену, такую крохотную, такую одинокую. Это правда, он не любит ее, но все же не следовало быть таким грубым. Девушка не заслужила этого.
— Иди в кровать, — нежно проговорил он и слабо улыбнулся.
Теперь он не будет так спешить, его любовная игра превратится в своего рода извинение.
Джудит расправила плечи.
— Нет, не пойду, — твердо ответила она.
С самого начала она не должна позволять ему управлять собой.
Гевин был ошеломлен. Эта женщина невозможна! Каждую фразу она превращает в борьбу воли. Его челюсти сжались, он поднялся и подошел к ней.
Джудит впервые предоставилась возможность разглядеть его обнаженную фигуру, и ее внимание привлекла заросшая густыми волосами загорелая грудь. Он казался высеченным из камня.
— Ты еще не уяснила, что должна идти ко мне по первому зову?
Она подняла голову и бесстрашно встретилась с ним взглядом.
— Ты еще не уяснил, что я ничего не дам тебе по своей воле? — отпарировала она.
Гевин взял прядь волос, спускавшихся ниже талии, и принялся наматывать ее на руку, пока Джудит не застонала от боли. Одеяло спало, и он притянул девушку к себе, прижавшись к ее обнаженному телу.
— Сейчас ты решил добиваться своего жестокостью, — прошептала она, — но победа все равно будет за мной, потому что ты устанешь от борьбы.
— И что же ты выиграешь? — спросил он, приблизив к ней лицо.
— Свободу от человека, которого ненавижу, от грубого, лишенного чести лжеца… — Она замолчала, когда он поцеловал ее. В отличие от того, каким Гевин был час назад, в эти минуты он источал нежность и ласку.
Сначала Джудит сдерживалась, чтобы не отвечать ему, но потом ее руки легли ему на плечи, которые были на удивление твердыми. Выпуклые мышцы перекатывались под теплой кожей. Она телом ощутила прикосновение волос на его груди.
Поцелуй Гевина становился все требовательнее. Его руки обняли ее, прижали ее голову к ямочке на шее.
Джудит лишилась способности думать. Она превратилась в сгусток эмоций — каждое ощущение было новым и волшебным. Приникнув к нему, она стала гладить его спину. Он целовал ее в уши, покусывая мочку. Гевин издал стон, когда колени Джудит подогнулись, и она откинулась на обнимавшую ее руку. Не отрываясь от нее, он подхватил ее и положил на кровать. Его губы скользили по телу Джудит, которая полностью отдалась охватившему ее чувству.
Вскоре она уже не могла выдерживать эту любовную игру. Ее тело выгнулось, и она, схватив Гевина за волосы и притянув его к себе, с жадностью приникла к его губам.
Восприятие Гевина обострилось. Ему еще никогда не доводилось ласкать женщину так, как сегодня, и он никогда не представлял, какое это наслаждение. Джудит, как и им, владела всепоглощающая страсть, однако ни один из них не спешил прерывать эту сладкую муку. Он опустился на жену, ее руки сжали его. На этот раз Джудит не испытывала никакой боли, она была готова. Она двигалась вместе с ним, сначала медленно, потом все быстрее и быстрее, пока не наступило радостное освобождение.
Уставшая и изможденная, Джудит сразу же заснула. Она лежала закинув одну ногу на Гевина, ее волосы разметались по его руке.
Но Гевин не спал. Он знал, что этой ночью женщина, которую он держал в объятиях, впервые в жизни испытала восторг любви, но его удивило, что и он чувствовал себя так, словно сам только сегодня лишился девственности. Это было полным абсурдом. Ведь он даже не смог бы вспомнить всех женщин, побывавших в его постели. Но сегодня все оказалось по-другому. Никогда еще им не владела такая сильная страсть. Другие женщины сразу же прекращали свои ласки, стоило им довести его до возбужденного состояния. Но не Джудит. Она отдавалась ему с тем же пылом, что и он.
Он взял упавшую на его щеку прядь ее волос и долго наблюдал, как в этом золотистом водопаде играет огонь. Потом вдохнул исходивший от них нежный аромат, приник к ним губами. Джудит шевельнулась и сильнее прижалась к нему. Даже во сне ей хотелось, чтобы он был рядом.
Веки Гевина отяжелели. Насколько он помнил, он впервые испытывал столь полное удовлетворение и спокойствие. О, близится утро. Его губы тронула улыбка, и он погрузился в сон.
