Джудит пришла в крайнее изумление, когда Гевин приблизился к невзрачному мужчине средних лет с крохотными голубыми глазками и жидкими седыми волосами. У него был чрезвычайно усталый вид.
Оправившись от шока, Джудит поспешно присела в реверансе.
Король Генрих взял ее за руку.
— Подойдите ближе к свету и дайте мне взглянуть на вас. Я много слышал о вашей красоте. — Будучи шести футов роста, он возвышался над нею, словно башня. — Слухи оказались верны: вы действительно красивы. Иди сюда, Бесс, — позвал король Генрих, — познакомься с леди Джудит, женой Гевина.
Джудит повернулась и увидела довольно привлекательную женщину. По ее царственной осанке, по уверенности в себе, сквозившей в каждом ее движении, можно было безошибочно узнать в ней королеву, в то время как заурядная внешность Генриха никак не вязалась с образом короля. Доброжелательный взгляд королевы был устремлен на Джудит.
— Ваше величество, — проговорила она и сделала реверанс.
Елизавета протянула ей руку.
— Графиня, — сказала она, — я рада, что вы некоторое время побудете при дворе. Вас чем-то удивили мои слова?
Джудит тепло улыбнулась ей.
— Просто меня никто никогда не называл «графиней». Ведь прошло так мало времени со смерти моего отца.
— Да, это было для вас страшным потрясением, не так ли? А тот человек, кто совершил столь ужасное преступление? Что с ним?
— Он мертв, — твердо ответила Джудит, вспомнив свое ощущение, когда меч вонзился в спину Уолтера.
— Вы, должно быть, устали с дороги?
— Нет, ничего подобного. Елизавета ласково улыбнулась.
— Тогда, надеюсь, вы согласитесь пройти в мои покои и выпить со мной вина.
— С удовольствием, ваше величество.
— Прошу извинить меня. Генри.
Неожиданно до Джудит дошло, что она стоит к королю спиной. Зардевшись, она резко повернулась к нему.
— Не обращайте на меня внимания, сударыня, — рассеянно произнес король Генрих. — Уверен, Бесс сразу же завалит вас работой по подготовке свадьбы нашего старшего сына, Артура.
Улыбнувшись королю и сделав реверанс, Джудит последовала за королевой, направлявшейся к широкой лестнице.
Глава 24
Элис сидела перед зеркалом в просторной комнате на верхнем этаже замка. Вокруг нее были разложены яркие платья из пурпурного и зеленого атласа, красной тафты, оранжевой парчи. При выборе туалетов Элис руководствовалась единственной целью: привлечь к себе всеобщее внимание. На свадьбе Гевина она видела, в какие платья одевается Джудит Риведун, и поняла, что соперница предпочитает неброские цвета и ткани тонкой выделки. Элис же намеревалась своими сверкающими нарядами затмить жену Гевина.
На ней был бледно-розовый фрипон, рукава которого были отделаны несколькими витками черного шнура. Полы распашной юбки и подол малинового бархатного модеста украшали цветы совершенно непонятной расцветки, разбросанные в необъятном количестве. Накинутая на плечи пелерина из итальянской парчи с пурпурными, зелеными, оранжевыми и черными зверюшками с ладонь величиной была особой гордостью Элис. Она не сомневалась, что сегодня никто не сможет сравниться с ней в роскоши туалета.
Элис было необходимо привлечь к себе всеобщее внимание еще и потому, что сегодня ей предстояло вновь встретиться с Гевином. Она улыбнулась своему отражению в зеркале. После того, что ей пришлось пережить за время жизни с Эдмундом, она особо нуждалась в любви Гевина. Сейчас, став вдовой, она вспоминала Эдмунда без всякой ненависти. Естественно, бедняга просто ревновал ее.
— Посмотри-ка на эту диадему! — внезапно обратилась Элис к своей горничной Иле. — Как ты думаешь, она подходит к моим глазам? Не слишком ли бледны камни? — Элис в гневе сорвала золотой обруч с головы. — Черт бы побрал этого ювелира! У него не руки, а крюки! Как можно было сделать такое уродство?
Ила забрала у своей разгневанной госпожи украшение.
— Этот ювелир выполняет заказы короля, он лучший во всей Англии. А диадема — лучшее, что было создано им, — недовольно фыркнула Ила. — Естественно, камни кажутся бледными: ничто не может сравниться с цветом ваших глаз.
Элис вновь посмотрела в зеркало.
— Ты действительно так считаешь? — немного успокоившись, спросила она.
— Да, — искренне ответила Ила. — Ни одна женщина не способна соперничать с вами по красоте.
— Даже эта сука Риведун? — Элис отказывалась называть Джудит по имени Гевина.
— Конечно. Моя госпожа, уж не задумали ли вы… что-нибудь богопротивное?
— Разве может то, что я сделаю с ней, быть противно Господу? До того как она забрала Гевина, он принадлежал мне. И он снова будет моим!
Ила по опыту знала, что тщетно пытаться переубедить Элис, если та одержима какой-то идеей.
— Вы помните, что вы носите траур по мужу точно так же, как она — по отцу? Элис рассмеялась.
— Полагаю, что мы с ней испытываем одинаковые чувства к этим двум мужчинам. Я слышала, что ее отец еще более презренный тип, чем мой возлюбленный супруг.
— Не говорите так о мертвых.
— А ты не смей упрекать меня, иначе я отдам тебя в другой дом. — Ила уже давно перестала обращать внимание на эту угрозу. Элис всегда считала, что худшее наказание для человека — это лишить его своего общества.
Элис встала и расправила платье. Оно словно вспыхнуло таинственным блеском, казалось, яркие краски соперничают друг с другом.
— Как ты думаешь, он заметит меня? — затаив дыхание, спросила она.
— А разве вас можно не заметить?
— Ты права, — согласилась Элис. — Разве меня можно не заметить?
Джудит, пораженная количеством гостей, молча стояла возле мужа. У нее создалось впечатление, что Гевин чувствует себя совершенно свободно среди этих важных господ. Его уважают, его слово имеет вес. Ей нравилось наблюдать за ним в новой обстановке. Несмотря на все их споры и ссоры, он с первого мгновения пребывания в королевском замке проявлял о ней исключительную заботу, оберегал и защищал, зная, что она не привыкла к такому скоплению людей. Он не отпускал ее от себя ни на шаг и не настаивал, чтобы она проводила время в женском обществе, догадываясь, что там она будет чувствовать себя одиноко и неуютно. Это вызывало у мужчин смех, они принимались поддразнивать Гевина, но он только добродушно улыбался, не проявляя при этом никакого смущения.
Готовясь к ужину, на козлы установили длинные столы, музыканты настраивали свои инструменты, акробаты в последний раз репетировали свои выступления.
— Ну как, тебе интересно? — улыбнувшись, спросил Гевин.
— Да. Хотя здесь ужасно шумно и все суетятся.
Гевин расхохотался.
