— Это у меня большой нос? — спросил он ее с шутливой угрозой в голосе. — Да ты еще не представляешь себе, как его можно использовать!
Джессика повизгивала от восторга, когда Алекс стал расшнуровывать ее платье, и почувствовала сначала его руки, а затем и губы, нежно ласкающие ее груди.
— Алекс, ты мой единственный возлюбленный, и совсем неважно, в скольких ты еще можешь быть лицах, но вот люблю я только тебя одного.
Он нежно опустил ее на землю, и его жаркие губы стали оставлять маленькие горячие кружочки сначала на ее грудях, а затем на животе и бедрах. Ее руки шарили по всему его телу, расстегивая все, что можно.
Алекс быстро освободился от одежды и лег рядом с ней.
Джессика заставила его подняться, чтобы получше рассмотреть его тело.
— Я хочу видеть тебя целиком. Хочу убедиться в том, что ты — это тот самый Александр.
Алекс посмеивался, когда она внимательно разглядывала его тело в свете угасающего дня.
Впервые она смогла увидеть не только его лицо, но и тело. Она хорошо знала и то, и другое, однако лицу Алекса всегда сопутствовало тело несуразных размеров. Она провела рукой по его гладкому и плоскому животу, а затем вновь бросила взгляд на его лицо.
— Ну что, убедилась? — спросил он ее.
— Но не до конца, — произнесла она, опуская руку еще ниже и захватывая его плоть.
Алекс сразу перестал смеяться и прижал ее к себе.
— Я так давно не любил тебя, Джесс.
— О да, — и это было все, что она смогла прошептать, когда он оказался на ней.
Его руки ласкали ее промежность, затем они прошлись по бедрам, а она уже не могла больше терпеть.
— Ах, Алекс, — прошептала она, и его горячая плоть вонзилась в нее.
Он любил ее медленно, нежно до тех пор, пока горячая волна не стала подниматься в них обоих. А затем Джесс перевернула его на спину и очутилась в верхней позиции. И тут она подумала о том, что любовник ее всегда был в маске, а муж — обрюзгший инвалид. Но больше она ни о чем подумать не успела, ибо Алекс стал ласкать ее ягодицы, и она двигалась вверх и вниз.
Они почувствовали одновременно, как страсть закипает в их жилах. Алекс вновь очутился поверх Джессики, и ноги ее сомкнулись вокруг его талии, а еще через секунду они оба кончили.
Джессика продолжала сжимать его в своих объятиях, словно опасаясь, что он снова исчезнет.
А он словно бы понял, какие она испытывает чувства, отстранился от нее лишь на секунду.
— Так кто же я сейчас для тебя? Мститель или Александр?
Она внезапно вновь стала серьезной.
— Ты должен продолжать носить личину Александра для публики. Все сразу же догадаются, что ты и есть Мститель, если ты изменишь свою внешность.
— А ты не станешь возражать, если я буду превращаться в Мстители по ночам? — задал он ей вопрос, покрывая поцелуями всю ее шею.
— Я разрешаю тебе отныне совершать налеты только в моей постели.
— Ах, вот как? — Алекс залился смехом. — Ты что же, сможешь долгое время обходиться без сна?
— Если я и хотела спать, то только вместе с тобой, — запротестовала она, но потом рассмеялась. — Теперь-то я поняла, Алекс, почему ты не хотел спать со мной в одной постели. Ты понял, что я сразу же тебя распознаю…
Он нежно поцеловал ее.
— Я решил, что ты сможешь сразу же догадаться. А тебе ничего не пришло в голову после моего страстного поцелуя в комнате отца?
— М-м-м, пожалуй, — ответила Джессика. Он начал щекотать ее.
— Александр, я тебя, пожалуй, возненавижу, — перефразировал он ее, подражая голосу Джессики. — Как ты меня называла? Лживый, подлый, трусливый? Да, а как же состояние моей шевелюры?
— Пролысины у тебя еще остаются, Алекс. Он в ответ потерся своим лицом и волосами об ее обнаженные груди.
— Ты мне за это ответишь.
— Да тебе для этого всей жизни не хватит.
— Ничего, как-нибудь справлюсь, — его глаза горели от восторга. — Нам пора возвращаться домой. Мне нужно вновь превратиться в Алекса за ужином, а затем я совершу на тебя налет ночью.
Джессика засмеялась.
А еще через минуту они оба захохотали, и вновь страсть закипела в их жилах. Они были настолько поглощены любовью, что не услышали, как в пещеру проскользнули шесть человек с фонарями, задрапированными черной тканью.
Внезапно кто-то из них отдал команду снять с фонарей маскировку, и Джесс и Алекс застыли обнаженными в потоке света.
Алекс прикрыл Джессику своим нагим телом, а еще через секунду закутал ее в свой камзол. Прямо перед ними высился адмирал, а позади него стоял Питман.
— Именем короля, ты арестован по подозрению в измене, Александр Монтгомери, — гулко раздался в пещере голос адмирала.
Питман забежал вперед, схватил черную маску Мстителя, небрежно брошенную на каменистый пляж, и взглянул на Алекса.
— Это будет тебе хорошим уроком. Ты что же, за идиота меня держишь с этим твоим жемчугом?
— Но, Алекс, ведь это… — начала было Джесс, но Алекс жестом остановил ее.
— Уберите ваши фонари и позвольте женщине одеться, — произнес Алекс. — Я пойду с вами.
— Нет, Алекс, нет! — выкрикнула Джессика. Адмирал подал знак убрать фонари, и Алекс гордо поднялся, полностью обнаженный. Она надевала одежду в полном мраке, в то время как Алекс одевался в лучах фонарей. Черное шелковое одеяние плотно облегало его широкие плечи и плоский живот. Его гордая осанка не оставляла больше сомнений в том, кто он на самом деле. Он даже не оглянулся, когда его уводили под конвоем.
— Я нашла его и потеряла в течение всего одной лишь ночи, — произнесла Джесс, а затем припустилась домой бегом.
Глава 23
— Алекса арестовали, — произнесла Джессика, с силой захлопнув дверь в гостиную дома Монтгомери.
— Боже милостивый! — Элеонора зашлась в плаче, и рыдания сотрясали ее тело.
— За что же его? — спросила Марианна. — Что он натворил?
Джессика дала выход своему гневу.
— За то, что он был Мстителем, — выкрикнула она. — А выдал его твой муж.
Николай вошел в гостиную, прежде чем Марианна смогла ей ответить. Он сразу же подошел к Элеоноре и обнял ее.
— Алекс?
Элеонора молча кивнула.
— Да это смехотворно, — сказала Марианна. — Из Алекса такой же Мститель, как из меня балерина. Да он бы с голоду помер, если бы Джессика не кормила его с ложечки. Они освободят его немедленно, как только увидят его огромное брюхо.
Джессику душили слезы.
— Да нет у него этого брюха. И со здоровьем у него все в порядке. Просто он… — слезы, подступившие к горлу, не дали ей закончить фразу.
