Как только Кэрри вознамерилась было открыть рот, Джош взглянул на нее, как бы умоляя вести себя тихо.
— Если он вышибет нас прочь с этой фермы, — прошептал он, — ты, вероятно, предложишь купить нам другую? — В его словах прозвучала такая насмешка, что Кэрри немедленно отказалась от всяких попыток проявить сопротивление. Теперь она уже не знала, кого из братьев в эту секунду ненавидит больше.
Кэрри решила, что выдержит этого гнусного типа целых два часа и еще двадцать минут. В конце концов, завтра она собирается уехать и, возможно, больше ей никогда не придется увидеть никого из них. Ее не должно волновать, что с ними будет. Если им нравится сидеть и выслушивать оскорбления этого человека — пожалуйста, это их личное дело.
А он не скупился на насмешки. Сказал, что детям явно недостает хорошего образования. Он хотел, чтобы Даллас прочла на память что-нибудь из «Баллады о старом мореходе». Когда выяснилось, что пятилетняя девочка не слышала о таком произведении, Хайрем с возмущением посмотрел на брата. Джош молчал, опустив глаза.
Посмотрев на маленькие руки Тема, Хайрем объявил, что они абсолютно не годятся для работы, и похвастался, что он сам в возрасте Тема уже вовсю хозяйничал на ферме. Еще он выбранил мальчика за то, что тот потерялся, доставив всем массу хлопот и сделав имя Гринов посмешищем.
С детей Хайрем переключился на Джоша. Он посмеялся над его посевами и заявил, что уж он-то всегда знал, что хорошего фермера из его брата не выйдет.
Когда Хайрем принялся толковать о прошлом Джоша, Кэрри навострила уши. Из не вполне понятной ей тирады Хайрема Кэрри сделала заключение, что Джош в прошлом совершил нечто ужасное и потерял все, что имел. Хайрем говорил, что его брат был «в бегах», и Кэрри заметила, что тот смотрит в тарелку, не пытаясь вставить ни слова.
«Что такого мог сделать Джош?» — терялась в догадках Кэрри. Если верить Хайрему, Джош был некогда богат — Хайрем упомянул, что тот, должно быть, очень привык к серебру и красивой посуде, но затем все, чем он владел, было у него отнято.
«Отнято кем? — сгорала от любопытства Кэрри. — Может, Джош нажил состояние нечестным путем и был уличен в этом?»
Устав говорить о своем брате, Хайрем повернулся к жене, перечисляя все ее «ошибки», совершенные за эту неделю, при всех присутствующих.
Он рассказал о пятнах на одежде, которые она не сумела отстирать, о пригоревших или недоваренных блюдах, о паутине, свисающей с потолка.
Кэрри глянула на часики, приколотые к груди.
Прошел только один час. Это просто поразительно, сколько времени один человек может уделить обличению недостатков остальных.
Покончив с женой, Хайрем помолчал — но вовсе не потому, что устал непрерывно говорить, — и перевел взгляд на Кэрри.
Девушка прекрасно видела, как тихо видели все остальные, выслушивая его тирады, не смея ни слова вымолвить в свою защиту. Когда Хайрем повернулся к ней, она не опустила глаз, а смело встретила его взгляд. «Деньги», — подумала она.
Вот что давало власть этому человеку. Ему принадлежали его собственная ферма и ферма Джоша, он мог в любой момент выгнать их, лишить крыши над головой и куска хлеба и считал, что имеет полное право очернять их.
Кэрри знала, что такое деньги. Много раз приходилось ей чувствовать власть денег — ее семья была богата. Но, благодарение Богу, в ее семье всегда находился кто-нибудь, кто напоминал ей, что деньги не дают человеку никаких особых прав и привилегий. То, что у нее есть деньги, еще не означает, что весь мир должен быть у ее ног. Есть вещи, которых не купишь.
Тяжелый взгляд Хайрема долго упирался в Кэрри, но, наконец, он с неприятной ухмылкой отвел глаза и взглянул на брата.
— Я понимаю, чем она тебе так приглянулась, — такого плотоядного тона Кэрри еще не доводилось слышать.
Хайрем посмотрел на Кэрри, словно пытаясь понять, чего от нее можно ожидать.
Когда она приветливо улыбнулась ему, Хайрем с самодовольной гримасой отвернулся.
Кэрри задел этот взгляд. Его разглагольствования она еще могла вынести. Но эта ухмылка, говорящая, что она для него всего-навсего еще одна жертва, которую можно запугать и унизить, была невыносима.
— Еще кукурузы, братец Хайрем? — ласково спросила Кэрри.
— Да, ведь эта кукуруза явно не с полей моего братишки, верно? В той слишком много червяков.
Она подала ему тяжелое серебряное блюдо, и, взяв его, Хайрем похотливо глянул на девушку и произнес:
— Может, от тебя как от жены и нет никакого проку, но, готов поклясться, как женщина ты многого стоишь!
Кэрри, глядя прямо в глаза Хайрему, рассмеялась и вывернула полную миску кукурузы ему на колени. Воцарилось молчание. Все были в ужасе, а Кэрри продолжила — на голову Хайрема вылился шпинат в сметанном соусе, в лицо ему полетел капустный салат, а в грудь ударился жирный окорок. Рука Кэрри нащупала нож, но Джош схватил ее за запястье.
— Он не имел права… — начала Кэрри..
Джош стиснул ее руку.
— Ты ничего не знаешь, — проговорил он.
— Так ведь никто не потрудился хоть что-нибудь рассказать мне. — И, взглянув на детей, Кэрри выбежала, из дома. Это была не ее семья.
Только потому, что она вышла замуж за Джоша, только потому, что всем сердцем, от всей души она любила детей… Нет, не стоило и рассчитывать…
Кэрри мчалась до самой дороги. Ей хотелось добежать до Мэна, и она не остановилась, пока не почувствовала, что ноги у нее подкашиваются.
Она больше не могла бежать и, свернув к реке, скользнула под сень деревьев и села на берегу у самой воды. Задыхаясь, она разрыдалась.
Она плакала долго, подтянув колени к подбородку и спрятав лицо в складках платья. Она так старалась — и потерпела неудачу.
— Держи, — неожиданно раздался голос сзади и чья-то рука протянула ей носовой платок.
Подняв голову, Кэрри увидела сквозь застилавшие глаза слезы присевшего рядом Джоша.
— Убирайся. Я ненавижу тебя. Всех вас ненавижу. Как бы я хотела уехать сегодня и никого из вас больше не видеть.
Ее слова, казалось, не произвели на него никакого впечатления. Не отводя взгляда от бегущей воды, он протянул ей бутылку виски:
— Это прекрасное виски. Шотландское. Лучше и быть не может. Моя последняя бутылка.
Кэрри отхлебнула золотистой жидкости раз, другой, третий. Затем Джош забрал у нее бутылку.
— Что касается моего брата… — начал Джош.
Кэрри ждала. От виски она почувствовала себя лучше, расслабилась. Перед глазами все подернулось легкой дымкой. Откинувшись назад, они глядела на воду. Джош не сказал больше ни слова.
Она горько усмехнулась.
— Я знаю, ты не собираешься ничего мне рассказывать. Не собираешься раскрывать своих тайн. — Она повернулась к нему. — Должна заметить, что твой брат не очень-то на тебя похож.
