Как-то раз Джош и Тем отправились в поле.
Джош старался как мог, но вскоре бросил мотыгу.
— Чертовы растения знают, что я их ненавижу, — в сердцах бросил он. Тем согласно кивнул.
Джош ходил с детьми на рыбалку, но всем опять было не слишком весело. Некому было дразнить их и подзадоривать, некому было превратить все это в увлекательную игру.
Прошлым вечером их состояние выплеснулось наружу. Они ужинали жареным окороком и кон сервированными бобами, когда откуда-то донесся лай собаки. Они могли бы понять, что это вовсе не собака Кэрри — лай был низкий, так мог лаять только большой пес, — но это никому не пришло в голову. Даже не переглянувшись, не сказав ни слова, все трое выскочили одновременно из-за стола и кинулись к дверям. Двери были узкие, и они столкнулись на бегу. Даллас ткнулась в плечо брата, а Джош чуть не сбил с ног детей, торопясь выскочить на улицу. Поняв, что он чуть было не натворил, Джош схватил детей под мышки и выбежал во двор.
Пес убежал, увидев троих взбудораженных людей. Это был большой, худющий пес с фермы, совсем не такой, как Чу-Чу;
Опустив детей на землю, Джош уселся на ступеньки крыльца, глядя на залитый лунным светом двор. Как всегда, о Кэрри не было сказано ни слова, но Даллас принялась тихонько всхлипывать.
Джош молча посадил девочку к себе на колени и начал поглаживать по голове. Тут за его спиной шмыгнул носом Тем, и Джош понял, как тому больно, — мальчик готов был умереть, но не позволить другим видеть его слезы. Джош обнял сына.
— Почему она уехала? — прошептал Тем.
— Потому что я дурак, болван с куриными мозгами, — так же тихо ответил Джош.
Даллас, прижавшись к груди отца, кивнула, и на глаза Джоша навернулись слезы. Его всегда удивляло, насколько дети его любят. Он заставил уехать женщину, которую они успели полюбить, но не услышал от них ни одного вопроса, ни слова упрека. Они обожали его и верили, что он все делает правильно, они были готовы принять любое его решение, не обращая внимания на то, как оно затронет их самих. Они любили отца и всецело ему доверяли.
Джош вытер слезы тыльной стороной ладони.
Кэрри сказала, что любит его. Достаточно ли сильна ее любовь, чтобы заставить ее вернуться к нему?
Джош обнял Тема:
— Как думаешь, она сможет меня простить?
Как только дети поняли, что сказал отец, они, переглянувшись, улыбнулись, спрыгнули с крыльца и пустились в пляс по двору. Такого бурного проявления эмоций Джошу не приходилось видеть в течение вот уже шести недель.
— Я так понимаю, вы думаете, что она меня простит. — Джош саркастически улыбнулся.
— Она же тебя любит, — пояснила Даллас.
Джош расхохотался. В устах его дочери это прозвучало так, словно она не понимала, за что его можно любить.
— Может, написать ей письмо и объяснить…
Дети прекратили танцевать и взглянули на отца. Через секунду они уже тащили его в дом, где Даллас достала перо, чернила и бумагу, пока Тем, заложив руки за спину, прямо-таки по-отцовски наставлял Джоша:
— Прежде всего, ты должен написать, что любишь ее, затем напиши, что она лучше всех в мире. Скажи, что тебе нравится ее… ее имя. Нравятся ее платья и ее волосы. Напиши, что она ловит рыбу лучше, чем ты, и что ты уверен, что фермер из нее получится гораздо лучший, чем из тебя.
— Что-нибудь еще? — вскинул бровь Джош.
Дети, казалось, не поняли иронии, заключенной в его словах, а если и поняли, то не обратили на это внимания.
— Еще скажи ей, что нам приходится есть всякую гадость, — попросила Даллас, как будто именно этот факт мог заставить Кэрри пожалеть их и вернуться.
Тем, все еще держащий руки за спиной, выглядел миниатюрной копией своего отца. Он посмотрел на пол, нахмурился и принялся расхаживать взад-вперед.
— Скажи, что с ней весело. Напиши, что, если она вернется, она сможет спать по утрам сколько захочет. Кэрри любит спать допоздна. Скажи, что я больше не буду убегать из дома. — Он выглядел по-взрослому серьезным, когда поднял глаза на отца. — И напиши, что ты сожалеешь о том, что наговорил ей кучу разных обидных вещей, и что, если она вернется, ты будешь обращаться с ней как с королевой, не будешь с ней спорить и отдашь ей одной всю большую кровать.
Услышав последнее изречение Тема, Джош улыбнулся:
— Она… м-м-м… ей нравится спать там со мной.
Даллас фыркнула:
— Ты толкаешься, и ты слишком большой. Кроме того, ты иногда храпишь.
— Не пиши ей, что ты храпишь, — потребовал Тем.
Дети смолкли и посмотрели на Джоша, словно ожидая чего-то. Поняв намек, он взялся за перо.
— Что-нибудь еще ей написать?
— Напиши, что ей не придется видеться с дядей Хайремом. Я и сама его не люблю, — заявила Даллас.
Тем набрал в легкие побольше воздуха:
— Расскажи ей про маму. И про себя.
Положив перо на место, Джош посмотрел на детей. Потом заключил их в объятия, прижал к себе и поцеловал каждого в лоб.
— Я напишу ей обо всем, о чем вы просили, и даже больше. Я расскажу, как мы скучали по ней и… любили ее, и хотим, чтобы она вернулась. И я расскажу ей все о себе.
Тем вопросительно посмотрел на отца.
— Все-все, — пообещал Джош. — И может быть, когда она узнает это, она не захочет жить со мной. Может, она захочет остаться в Мэне со своей семьей.
У Даллас глаза опять были на мокром месте.
— Скажи ей, что она сможет целовать тебя, сколько захочет.
Джош рассмеялся:
— Я буду очень рад сообщить ей это. Ну а сейчас я хочу, чтобы вы отправлялись спать. И не нужно так на меня смотреть. Клянусь, я напишу это письмо.
— А нам можно будет прочесть? — спросил Тем.
— Ну уж нет. Это мое личное письмо.
— Не забудь написать Кэрри, — начала Даллас, — что…
— Мне больше не нужны ваши советы, малышня. Марш немедленно спать, чтобы я мог спокойно заняться письмом. И не стоит обижать меня недоверием, я вполне в состоянии написать его сам.
Дети направились к лестница. Джошу показалось, что Тем шепнул:
— Без нас ему еще ничего не удавалось сделать как следует.
Джош хотел было начать оправдываться, но его остановила мысль о том, что Тем прав. Улыбнувшись, он склонился над листом бумаги.
Прошлой ночью он написал письмо Кэрри и теперь вместе с детьми собирался отправить его. Утром Тем нашел своего отца спящим. Голова его лежала на столе рядом с длиннющим письмом, написанным на нескольких страницах. Когда Тем попытался вытащить письмо, Джош проснулся.
— Который час? — спросил он, потирая небритую щеку.
