Она обернулась, оглядела его с головы до ног, еще раз подумав, какие широкие у Тревельяна плечи, и обратив внимание на трость: он тяжело хромал.
— Разумеется, я могу и пойду туда, куда вы скажете.
— Посмотрим, — сказал Тревельян.
Через час Клер была уже готова пожалеть о своей само-1 уверенности. Тревельян вел ее по крутым холмам, заросшим вереском, и через быстрые холодные ручьи. Когда они подошли к первому водному препятствию, Клер остановилась, ожидая, что Тревельян поможет ей перебраться. Но он продолжал идти, не оборачиваясь.
— Подождите! — крикнула она, и он обернулся.
— Что-нибудь случилось?
— Как я перейду через ручей?
— Вперед, — ответил Тревельян, отвернулся и зашагал; вверх по холму.
Клер не хотела промочить ноги и решила перейти по камням.
— Если боитесь, попробуйте вон там. — Тревельян остановился на вершине холма и показал на бревно, перекинутое с одного берега на другой, шириной не больше четырех дюймов.
— Но я не смогу пройти по этой жердочке! Тревельян пожал плечами и отвернулся.
— Подождите! — закричала Клер. — Дайте мне вашу палку.
Он взглянул на нее, потом на свою трость и улыбнулся. Что-то забавляло его. Он вошел в воду, дошел до середины и протянул ей палку.
— Не могли бы вы помочь мне?
— Хорошо…
Клер схватила трость и чуть было не свалилась в воду, такой тяжелой та оказалась. Она думала, что трость деревянная, а она оказалась железной и весила фунтов двадцать.
Клер не хотела показать Тревельяну свою беспомощность и решила перейти поток по бревну. Два раза она чуть не упала, но удержалась, ругая про себя Тревельяна последними словами. Она все-таки перебралась на другую сторону и торжествующе вручила ему трость.
— Шотландская девушка не побоялась бы промочить ноги, — охладил он ее пыл.
Когда он повернулся к ней спиной, Клер показала ему язык.
Они шли еще час, и когда подошли к следующему ручью, Клер, не думая о туфлях, вошла в холодную воду.
— А почему вы не гуляете с вашим герцогом? — спросил Тревельян.
— Гарри должен был уехать по делам. Управлять таким имением очень непросто.
Это заявление, казалось, очень позабавило Тревельяна.
— Скорее всего он поехал навестить одну из своих любовниц.
— Что, простите?
— Это Гарри надо просить у вас прощения.
Клер надулась, но задумалась: а вдруг у Гарри и правда есть другие женщины. Конечно, Гарри очень нравится женщинам. Но это не значит, что он изменяет ей. Клер посмотрела на шагавшего впереди Тревельяна суровым взглядом и поклялась, что не будет больше общаться с этим человеком. Он внушал ей дурные мысли.
Через полчаса, когда рассвело, они подошли к западному крылу дома. Клер подумала о долгом дне в одиночестве. У нее не будет возможности увидеться с Гарри. Конечно, она всегда может провести вторую половину дня с матерью. Или представиться другим обитателям дома. Но что ей с ними делать? Говорить о собаках и лошадях?..
Она стояла у двери, ведущей внутрь крыла, и смотрела на часы.
— Опять хотите пропустить завтрак? — спросил Тревельян, взявшись за ручку двери.
— Нет. У меня еще есть время переодеться, — Клер, не двигаясь с места.
— Там по-прежнему действует запрет на разговоры завтраком?
— Да, — ответила Клер и с тоской подумала о долгой, скучной трапезе, ожидающей ее.
Тревельян вздохнул.
— Ладно, идемте наверх и посмотрим, что Оман приготовил сегодня.
Клер радостно улыбнулась. Она уже забыла о своем решении никогда больше не общаться с этим человеком. Теперь она думала только о его уютной комнате, книгах, камине и вкусной еде.
Они прошли в старую часть дома и вошли в гостиную. Из спальни вышел Оман и что-то сказал Тревельяну на непонятном языке.
Тревельян повернулся к Клер и тихо произнес:
— Там Гарри. — Он кивнул в сторону спальни.
Клер радостно улыбнулась и направилась в комнату, но Тревельян удержал ее за руку.
— Он мог прийти по личному делу, — прошептал он.
— Я… — начала было Клер, но Тревельян прикрыл ей рот ладонью.
— Он может быть не один, — таинственно заметил он. Клер широко раскрыла глаза, как будто не веря ему, и Тревельян убрал руку. Он открыл большой старинный сундук, стоявший позади нее.
— Спрячьтесь здесь, пока я не выясню, чего он хочет.
— Нет, я не… — начала было Клер, но Тревельян поднял ее, опустил в сундук поверх каких-то тряпок, которые она в иной ситуации с удовольствием изучила бы, и, закрыв крышку, уселся сверху. В этот момент в комнату вошел Гарри.
— Где ты пропадал? — спросил он. — Я жду тебя здесь уже полчаса. И чей это голос я только что слышал? Женский голос?
— Тебе, должно быть, показалось. Чему обязан оказанной мне честью?
— Опять Мактаврит…
— Сколько на этот раз?
— Шесть.
— И твоя матушка рвет и мечет? Сомневаюсь, что она захочет расстаться с шестью коровами.
— Она хочет, чтобы я согнал его с земли. Тревельян погрузился в молчание.
— И ты думал, что я соглашусь сделать для тебя эту грязную работу?
— Велли, ты всегда был красноречив. Я подумал, что ты мог бы поговорить со стариком.
— Никто не может. И не мог никогда. А что с его сыновьями?
— Одни умерли, другие эмигрировали. Старик — последний.
— И теперь она хочет согнать его с земли. А почему бы не дать ему денег и не отправить к сыновьям?
— Он ни за что не уедет, и где я возьму деньги? Опять продавать картину?
— А как у тебя с богатой наследницей?
До этой минуты Клер хранила молчание, сидя в сундуке, вслушиваясь в каждое слово и пытаясь понять, о чем идет речь. Имя Мактаврит что-то говорило ей, но она не могла вспомнить, что именно. Когда она услышала, как Тревельян спрашивает о ней Гарри в своей обычной язвительной манере, то не захотела слушать ответ, боясь того, что может услышать. Тревельяну удалось заронить сомнение в ее душу. Она слегка подтолкнула ногой крышку сундука.
— Какого черта, ты что-то прячешь там? — закричал Гарри, увидев, что крышка пришла в движение и Тревельян чуть не свалился.
— Я покажу тебе, если хочешь.
— Нет, спасибо. Я уже видел достаточно всяких гадостей, которые ты привозил из своих путешествий. — Он замолчал, так как вошел Оман и поставил на столик рядом с Тревельяном два стакана виски. Когда он вышел, Гарри продолжил, приняв стакан из рук брата. — А ты не боишься, что этот малый как-нибудь ночью перережет тебе глотку?
