Клер замерла.
— Правда? — Она пыталась скрыть дрожь в голосе. — Не следует слушать сплетни. Так кто же стрелял в вас? Какой-нибудь охотник? Некоторые из них не умеют стрелять. В последние дни я видела много зверюшек, которые были только ранены, птиц без лапок и крыльев, хромых кроликов, подстреленного оленя… — Клер замолчала, боясь расплакаться.
Тревельян внимательно посмотрел на нее.
— Что вы делали все это время, пока мы не виделись? Две недели?
— Неужели так долго? Кажется, только вчера я сидела в этой комнате, пила виски и говорила с вами. Совсем недавно я танцевала с арендаторами и… и… была у Ангуса Мактаврита.
При этих словах она не выдержала, упала на стул и зарыдала, закрыв лицо руками.
Тревельян лежал молча, лицо его осталось бесстрастным. Он понимал, что происходит с Клер, потому что сам когда-то прошел через это и слишком хорошо знал, что этот дом мог сделать с живым человеком: либо заставить привыкнуть и стать покорным, либо загубить душу.
Все эти долгие дни, что они не встречались, ему доносили о каждом ее шаге. Шпионила, причем с радостью, прелестная младшая сестра Клер, Сара Энн. Она каждый день приходила к Тревельяну и сообщала все сплетни и слухи, циркулировавшие в доме. Он узнал о попытках Клер сделаться такой, какой Гарри хотел бы видеть свою будущую жену. Сара сообщила ему, что их ненасытная мать вовсю тратила деньги из приданого Клер.
— Я умираю от голода, — громко произнес Тревельян, стараясь перекричать ее рыдания. — Думаю, Оман приготовил что-нибудь. Может быть, вы дадите мне поесть?
Клер засопела и принялась искать носовой платок. Не найдя его, она взяла кусок бинта и высморкалась. Обессилевшая и печальная, она вышла в другую комнату, где ее уже ждал Оман с большим подносом, на котором стояли две тарелки, доверху наполненные едой, и два больших стакана с виски. Клер собиралась взять у него подкос, но он покачал головой, знаком предложив вернуться в спальню. Поставив поднос в ногах кровати Тревельяна, он вышел.
Она потянулась за куском курицы, но Велли остановил ее.
— Я не смогу есть, если вы останетесь в амазонке. От нее пахнет, как от козлиной шкуры. Откройте вон тот шкаф, достаньте халат и снимите эту мерзость. Не смотрите на меня так. Я не собираюсь к вам приставать, просто хочу поужинать с удовольствием.
У Клер не было сил спорить. Она открыла левую дверцу гардероба и увидела кучу нарядных одеяний. Она вынула хламиду голубого цвета и оглянулась, ища, где бы переодеться. Тревельян кивком указал на портьеру. Клер отодвинула ее в сторону и увидела дверь в старую средневековую гардеробную. Она шагнула туда…
— И снимите корсет, — крикнул ей вслед Тревельян. — Не могут слышать, как он скрипит.
Клер подумала, что следовало бы возразить ему, но не стала этого делать. Она сорвала с себя ненавистную амазонку, сняла корсет, а увидев, что белье тоже сырое, освободилась и от него. Она показалась себе испорченной, почти грешницей, в мягком шелковом халате, надетом на голое тело. Распустив волосы, она попыталась пригладить их ладонью.
В свободном шелковом одеянии, расшитом маленькими зелеными бабочками, Клер чувствовала себя совершенно свободно и уютно. В доме, с Гарри, она должна быть сдержанной и благовоспитанной, но к Тревельяну это не относится. Что бы она ни сделала, его это не смутит.
Выйдя из-за портьеры, девушка с удовлетворением отметила, что Тревельян замер, не донеся до рта кусок куницы. Глаза его широко раскрылись: он оглядел ее с головы до босых ножек, медленно остановил взгляд на се лице.
Клер почувствовала, что краснеет, и спустила глаза.
— Идите сюда и садитесь рядом, — сказал Тревельян удивительно ласковым голосом; — Можете сесть ко мне на колени, если хотите.
Клер посмотрела на него и рассмеялась. Ее замешательство как рукой сняло. Она села в ногах кровати, сделала большой глоток виски и принялась за еду. Оман приготовил блюда которые так отличались от всего, что она ела последнее время. Кое-что было очень острым, некоторые блюда — холодные, что-то — мягкое, что-то — хрустящее.
— Расскажите, что вы писали, — попросила она с набитым ртом. — Расскажите подробно. Говорите о том, что вы думали и делали. И, конечно, я хочу знать, кто в вас стрелял. Оман говорил, кто-то хотел вас убить.
— Он преувеличивает. Уверен, что все было так, как вы сказали: охотник был плохим стрелком.
Она съела кусок курицы, приправленной миндалем.
— Но я думала, что вы гуляете только рано утром и после наступления темноты.
— Верно.
Клер потребовалось несколько секунд, чтобы до нее дошло сказанное.
— Вы хотите сказать, что кто-то стрелял в вас в темноте?
— По-моему, неплохая курица, а?
— Тревельян, я жду ответа.
— Почему вы такая послушная с Гарри и такая ершистая со мной? Вы бы подумали, что раз я ранен, вы должны быть со мной добрее.
Она засмеялась.
— Я ведь не влюблена в вас. С вами мне не нужно притворяться. — Сказав это, она сама так удивилась, что глаза ее широко раскрылись. — То есть, я имела в виду…
Тревельян глотнул виски и посмотрел на нос.
— А что бы вы сказали, сели бы я пригласил вас на охоту?
— Сидеть под дождем и смотреть, как вы убиваете животных? Да вы с ума сошли!
— Однако вы это делаете для Гарри.
— Не могли бы мы переменить тему? Кто, как вы думаете, мог стрелять в вас в темноте? Вы видели его?
— Не видел и не слышал. — Тревельян продолжал есть.
— Так вы не думаете, что кто-то действительно пытался вас убить, а?
Он молчал очень долго, прежде чем ответить. Клер знала: он скажет неправду.
— Я уверен, что это был несчастный случай.
По спине у нее пробежали мурашки; она не сомневалась, что кто-то действительно пытался убить Тревельяна.
— Джэк Пауэлл, — тихо предположила она.
— Это смешно и нелепо. У Джэка нет причин ненавидеть меня. Да и, насколько я знаю, он до сих пор считает меня умершим.
— Сестра сказала, что в газете была статья о приезде Пауэлла в Эдинбург, где он собирается представить неопровержимое доказательство, что именно он, и только он, добрался до Пеша.
Это известие очень встревожило Тревельяна.
— А там упоминалось, что это за доказательство?
— Нет. Вы знаете, что это может быть? Тревельян медленно потягивал виски.
— Кое-что, что я считал потерянным.
— Вы привезли это из Пеша?
— Да — Он продолжал молча есть.
— Мы поедем в Эдинбург и достанем это. Мы выкрадем это у Пауэлла. Что же это?
— Жемчужина Луны.
