Нэлли выслушала девушку, взяла письма и стала рассматривать их. Постепенно она поняла, что Джейс и в самом деле писал ей. Оказывается, он не забыл ее, все время помнил о ней.
— Эти письма важные? — поинтересовалась девушка.
— Да. — Иэлли неловко нащупала стул и села. — Эти письма очень важные. Девушка улыбнулась.
— Я так и думала. Хорошо, теперь я пойду. — И она направилась к двери.
— Подождите! Вы уже завтракали? А если отец узнает, что вы не послушались его? Он очень рассердится?
Девушка пожала плечами.
— Очень. Побьет, наверное. Ничего особенного.
— А как вас зовут?
— Тильди. Сокращенное от Матильды.
— Тильди, вы не хотели бы работать у нас?
— В этом красивом доме? — Глаза девушки округлились от удивления.
— Да. Уверяю, вас здесь и пальцем никто не тронет.
Тильди только смогла кивнуть головой, так как от счастья у нее перехватило дыхание.
— Тогда приходите на следующий день после Рождества, а я… — Нэлли не нашла нужных слов. — А я к тому времени уже поговорю о вас с отцом.
Девушка кивнула головой и попятилась к двери.
— Спасибо, — едва пролепетала она, прежде чем Нэлли закрыла дверь.
Не обращая внимания на холод в комнате и забыв о приготовлении завтрака, Нэлли стала читать письма. О чем бы Джейс ни писал, все было пронизано нежностью и любовью, будто ежегодный отчет, что и кому он продал из своего состояния, для того чтобы приехать к ней и жить в Колорадо, или его мечты о собственной жизни в будущем. Он писал о матери-певице, об отце-труженике, не жалеющем сил для управления фирмой «Вобрук шиллинг», о своих братьях и родственниках в Мэне. В одном письме Нэлли обнаружила маленький эскиз орхидеи, сделанный тетей Джейса Джеммой. Джейс рассказал о дедушке Джеффе и старых горцах, живущих в Калифорнии, и пообещал привезти туда Нэлли в медовый месяц.
Когда Нэлли читала, слезы лились по ее щекам, а прочитав последнее письмо, она так горько зарыдала, что не сразу увидела Мэй Селливан, стоявшую рядом.
— Мэй? — ошеломленно спросила Нэлли. — Я не слышала, как ты постучала в дверь.
— Она была открыта.
— Странно. Я уверена, что закрыла ее. Нэлли стала вытирать глаза рукавом ночной рубашки, притворившись, будто совсем не плакала.
— О, Нэлли! — воскликнула Мэй и тоже расплакалась. — Всю ночь я не могла уснуть. Пока я вам не расскажу всей правды, я не смогу спокойно спать.
Нэлли сидела в оглушающей тишине, в то время как Мэй рассказывала ей обо всем. Оказывается, почти все женщины города были влюблены в Джейса Монтгомери и одни — из зависти, другие — со зла говорили, что он целовал их.
— Это нечестно, — возмущалась Мэй. — Он даже ни разу не взглянул ни на одну из них. Нэлли, вы поймали его на свою удочку раньше, чем у нас появился шанс заполучить его. Это было бы странно, если бы он увлекся такой толстушкой, как вы, — так подумали все. Поэтому мы решили, что он ухаживает за вами только ради денег вашего отца. Мы просто не могли поверить, что вы на самом деле нравитесь ему. Нэлли, простите нас за то, что мы наговаривали на вас.
Нэлли, стиснув в руках письмо, в изумлении смотрела на Мэй. Она думала об одном: как несправедливо она поступила с Джейсом.
— Я, наверное, пойду, — виновато сказала Мэй. — Надеюсь, все у вас наладится, вы выйдете за него замуж и заживете счастливо. — Мэй быстро повернулась и ушла.
Нэлли без сил опустилась на стул. «Что делать? Джейс сегодня уезжает». Прежде чем она успела что-нибудь придумать, в кухню вошла Берни.
— Я слышала, кто-то уже бодрствует? — Она бросила взгляд на письма. — Что-нибудь случилось? Ты хочешь со мной поговорить?
— Я… нет… — У Нэлли не было привычки говорить с кем-нибудь о своих проблемах. — Мне нужно приготовить завтрак.
— В ночной рубашке?
— Нет, конечно. Сейчас переоденусь. — Нэлли было трудно сосредоточиться.
— Нэлли! Поговорим начистоту. В следующее мгновение Нэлли села за стол и все рассказала Берни.
— У меня сложилось не правильное мнение о нем. Он всегда был так добр ко мне, а я очень плохо думала о нем. Как я могла так обидеть его?
— Мы все обижаем тех, кого любим. Сейчас тебе надо пойти к нему и рассказать все как есть.
— Я не могу.
— Ничего удивительного в том, что признаешься в любви мужчине. Половина любви — унижение. Ты должна…
— Я бы сделала все, сказала бы все, что угодно, но не могу уйти из дома: должна приготовить завтрак и обед, так как к отцу сегодня вечером придут инвесторы. Я должна…
— Охранять их покой? — резко спросила Берни.
— Да, я так думаю. Это вздор, но я не могу оставить их.
— Они будут еще спать, пока ты будешь отсутствовать.
— Спать? Но отец никогда не спит после семи.
— А сегодня будет. Поверь мне.
Нэлли посмотрела на тетю и почему-то поверила ей.
— Вот и молодец. Теперь иди и переоденься. Надень голубое бархатное.
Нэлли хотела спросить, как Берни догадалась об этом платье, но не хотела терять время. Она горела желанием как можно скорее увидеть Джейса.
Оставшись одна на кухне, Берни щелкнула пальцами. Ее ночной халат тут же исчез, а вместо него на ней оказалось шелковое платье цвета ржавчины, ворот которого был отделан кружевами ручной работы. Сев за стол, Берни опять щелкнула пальцами, и перед ней вместе с ежемесячными приложениями к журналу «Пипл» появилась тарелка с круассанами и кофейник с «мокко». Теперь ей оставалось одно: ждать. Как только Джейс увидит Нэлли, он все простит ей, и скоро зазвучат свадебные колокола. Берни останется только немного — разобраться с Чарлзом и Терел, и все дела ее будут закончены. Она сможет наконец попасть в комнату «Фантазия» на Кухне. Как на этот раз насчет ковбоев? Вместо драконов, которые были в прошлый раз. Предположим, он будет скаутом, а она — молодой смелой леди, которой нужно спасти отца и брата. Скаут сначала не захочет брать ее с собой на рискованное дело, потому что она — женщина, но потом… Во всяком случае, она попробует, когда вернется на Кухню.
Нэлли дрожащей рукой постучала в гостиничный номер Джейса — ее сердце готово было выпрыгнуть из груди, когда она обдумывала, что скажет ему.
Джейс открыл дверь. Лицо его было печально, но, увидев Нэлли, он гневно нахмурился.
— Пришла попрощаться? — спросил он и отошел в сторону, так как укладывал вещи в чемодан, собираясь в дорогу.
— Я пришла попросить прощения, — тихо сказала Нэлли, входя в комнату. — Вы были правы во всем, а я не права.
— Неужели? — ухмыльнулся Джейс, укладывая в чемодан рубашки. — Не права в чем-нибудь особенном?
