— Очень жаль, что отец был так разъярен за обедом. Конечно, не нужно было говорить мистеру Монтгомери о том, что ты съела весь десерт. Надо было видеть выражение лица нашего гостя. Извини, Нэлли! Я не хотела обидеть тебя! Думала, что ты оценишь весь юмор ситуации. Это же смешно, что девушка может съесть целый пудинг.
— А мне не совсем смешно, — холодно сказала Нэлли.
— Хорошо, я не буду смеяться, если ты не хочешь. Но право, Нэлли, если бы ты научилась хоть иногда смеяться, тебе было бы легче жить. Ты еще сердишься?
— Нет, совсем нет.
— Да, ты сердишься, я вижу. Ты сердишься на меня из-за того, что сказал папа. В этом нет ничего хорошего. Я никогда не говорила гостю, что моя сестра может съесть целый пудинг.
Нэлли почувствовала голод.
— У меня есть кое-что для тебя. — Терел протянула сестре пакетик карамели. Нэлли не хотела конфет, но теперь, при мысли о том, что этот красивый мистер Монтгомери узнал правду о ней, муки голода одолевали ее.
— Спасибо, — пробормотала она, взяла конфеты и, прежде чем дошла до своей комнаты, съела половину карамели.
Кухня
Сгустившийся туман накрыл сцену, и Полин вернулась к Берни.
— Это и есть мое задание? — задумчиво спросила Берни. — Думаю, что смогу его выполнить. Что за тип этот Монтгомери? Есть ли у него деньги? Прекрасно.
— Ваше задание — Нэлли.
— Он мог бы купить ей особняк или, еще лучше, построить для нее. Он мог бы… Что вы сказали?
— Ваша задание — помочь Нэлли. Берни недоуменно замолчала, затем продолжила:
— В какой помощи она нуждается? У нее есть все. Семья, которая любит ее…
— Вопрос в том, любит ли ее семья?
— Должна любить. Отец и Терел терпеливо сносят ее выходки. Вы видели, как она ела этот пудинг. Отвратительное зрелище! Я бы не смогла жить с человеком, похожим на нее.
— Даже если этот человек готовит обед для вас, убирает ваш дом и собирает с пола вашу одежду?
— Понятно. Вы хотите, чтобы я посочувствовала этой толстухе? Никто силой не заставлял ее есть этот десерт. Целыми днями она жует конфеты. — От волнения Берни вскочила с банкетки. — Вам просто нравятся живущие на земле люди с кровоточащими сердцами, вечно болтающие о проблемах питания и своей беспомощности. Вы полагаете, я всю жизнь оставалась стройной, потому что от природы такая? Нет. Я стройная, потому что голодала, была на диете. Каждый день я питалась по схеме и, если прибавляла в весе хоть бы двести граммов, весь день голодала. Вот как человек борется с полнотой! Дисциплина!
— Не думаю, что Нэлли такая же сильная, как вы. Некоторые, подобно вам, могут всю жизнь быть на диете, а другие, как Нэлли, нуждаются в помощи.
— Но ей помогают. У нее семья, которая мирится с ее недостатками. И вот, пожалуйста, перед вами толстая старая дева и отец, поддерживающий ее:
— Несомненно, он намерен разбогатеть.
Берни пристально посмотрела на Полин.
— Вы думаете, что знаете эту толстуху. Но это не так. Я-то знаю, какие эти толстяки на самом деле. Нэлли кажется образцовой дочерью, заботящейся об отце и сестре. Она неохотно соглашается пойти на прогулку с великолепным джентльменом. Она может выглядеть совершенным ангелом, но под слоем жира бьется сердце, полное ненависти. Я знаю это.
— Вы так хорошо знаете Нэлли? — удивилась Полин.
— Я знаю женщин, подобных ей. Моя сестра-толстуха ненавидела меня.:; Она сгорала от ненависти, когда мальчики приглашали меня на прогулку, когда все смотрели на меня, а не на нее. Более того, скажу я вам, если вы сможете разглядеть сущность Нэлли, то увидите не маленькую кроткую и земную маму, а демона.
— В это трудно поверить.
— Я знаю, что говорю. Каждая толстая девушка, которая когда-либо видела меня, мечтала выглядеть как я. И все они ненавидели меня, так как ревновали, как Нэлли ревнует эту милую Терел.
— Вы уверены, что Нэлли на самом деле ненавидит сестру?
— Да, конечно. Если бы Нэлли дали то, что она в действительности хочет, у Терел, наверно, опустились бы руки. Она бы… — Берни замолчала, затем спросила:
— Что мне делать, чтобы помочь Нэлли?
— Все зависит от вас. Я уже говорила, что вы можете получить магическую силу, а нам отдать мудрость.
— Мудрость, — повторила Берни, улыбаясь. — Не знаю, кто выбирает для нас задания, но на этот раз он попал пальцем в небо. Не Нэлли, а Терел нуждается в помощи, и я могла бы это доказать, если бы имела возможность дать Нэлли то, что она на самом деле хочет.
— Вы можете это сделать. Берни задумалась.
— Хорошо, я дам ей три желания. Не такие пустяковые, вроде «хочу, чтобы посуда была вымыта», а искренние, сокровенные. Необязательно, чтобы Нэлли говорила о них вслух, просто она втайне мечтает об этом. Вы понимаете, что я имею в виду?
— Да. Вы полагаете, что между напускными и истинными желаниями Нэлли есть разница?
— Разница? Вы дурачите меня? Толстуха Нэлли спит и видит, чтобы этот тип принадлежал ей, а Терел поскорее сошла в могилу. Запомните мои слова. Я вернусь, и Терел будет старательно мыть полы. Кроме того, Нэлли, наверно, хочет отправить отца в богадельню.
— Вернусь? — переспросила Полин. — Вы хотите дать ей три желания и уйти? Вы не собираетесь остаться и посмотреть, что случится дальше?
— Мне нравится Терел. Она мне напоминает меня, и мне невыносимо трудно наблюдать, что собирается с ней сделать Нэлли.
— Вы уверены, что сердце Нэлли полно ненависти?
— Больше чем уверена. Я знаю этих толстух. А что я должна теперь сделать, чтобы подарить ей три желания?
Полин вздохнула.
— Объявить их, и больше ничего.
— Итак, толстуха, ты получишь три сокровенных, искренних желания. Терел, прости! — помахала ей рукой Берни, повернувшись лицом к экрану. — Теперь, — обратилась она к Полин, — какие еще комнаты есть в этом городе? Как насчет «комнаты роскоши»?
Оглянувшись на экран, Полин вздохнула и повела Берни через арку вперед, к залу.
Глава 3
Чандлер, Колорадо, 1896 год
Джейс Монтгомери спешился, бросил поводья мальчику, поджидавшему его у особняка Таггертов, и вошел в дом. Дворецкий даже не встал с кресла. Не прерывая чтения газеты, он только мельком взглянул на Джейса и кивнул ему.
— В офисе? — спросил Джейс.
Дворецкий снова кивнул и продолжил чтение. Для него существовали гости и родственники. Джейс знал, что в глазах дворецкого он был, несомненно, родственником.
В просторном доме звучали голоса, которые заставили Джейса улыбнуться. Этот шум был так похож на его родной дом в Мэне. В большом, очень старом и растянутом в длину отцовском доме, в двух шагах от океана в Ворбурке, штат Мэн, всегда эхом отдавались голоса родственников Таггертов и Монтгомери, а в дальних комнатах матери звучала музыка. После смерти жены Джейс не мог видеть благополучие и счастье других людей. Ему невыносимо больно было слышать смех детей или видеть влюбленные парочки. Спустя месяц после похорон Джулии и сына, прожившего всего три дня, он сел на поезд и отправился путешествовать. Джеймс мало с кем встречался и сторонился людей. Полгода тому назад он начал приходить в себя и был уже способен думать о чем-либо другом, кроме своей беды. Он навестил в Калифорнии родителей матери и провел некоторое время со старыми горцами, жившими на ранчо дедушки Джеффа. Именно тогда тетушка Ардис в ворчливых письмах стала настоятельно рекомендовать ему посетить кузенов Таггертов в Колорадо. Джейс уступил ее просьбам и узнал, что кузен Таггерт с женой намереваются побывать в Сан-Франциско. Джейс на поезде приехал на юг и познакомился с ними. Оказалось, что, так же как и Таггерты, Кейн говорит хрипловатым голосом, всегда весел и добродушен. Они быстро подружились. Джейс почти влюбился в красавицу Хьюстон, жену Кейна. Затем Таггерты вернулись в Колорадо, а Джейс снова уехал на север, чтобы провести еще несколько недель с бабушкой и дедушкой. После этого началось его путешествие по Колорадо. На одной из остановок поезда произошла его встреча с Чарлзом Грэйсоном. Однажды ночью, изнывая от бессонницы, Джейс из окна вагона увидел двух бандитов, которые пытались ограбить какого-то человека. В считанные минуты он выскочил на перрон, и два-три удара кулаком разогнали негодяев. Чарлз был очень признателен за спасение и тотчас в поезде заговорил о том, как нужен ему работник, подобный Джейсу. Джейс не сказал, что не нуждается в работе, он только слушал, как Чарлз рассказывал о себе и о своей красивой дочери. Узнав, что Чарлз живет в Чандлере, он решил нанести визит семье Грэйсонов и поэтому принял приглашение на обед. Однажды, уже находясь в Чандлере, Джейс вдруг очень затосковал по дому и, зная о том, что Чарлз был в своей конторе, пришел в дом Грэйсонов на час раньше назначенного времени. Ему захотелось увидеть дочь Чарлза, о которой тот говорил с такой гордостью.
