Группа Бояринова никак не может найти X. Амина, несмотря на
отчаянные поиски. В это время афганский диктатор успевает сбежать вниз вместе с
еще одним адъютантом.
С верхнего, последнего этажа есть специальный ход — узкая
лестница — в гараж.
Группа «Альфа» уже заканчивает боевые действия. Почти все
оборонявшиеся погибли. Пленных не берут.
Появившиеся внизу, у входа в гараж, Амин и его адъютант
замечены группой «Октава». По приказу командира группы полковника Гогоберидзе
майор Козлов убивает X. Амина и его адъютанта.
Следом появляются офицеры группы Бояринова, одетые в
афганскую одежду. Их преследуют сотрудники «Альфы».
Самолет с Бабраком Кармалем садится на полчаса в Ташкенте и,
заправившись, почти сразу взлетает, взяв курс на Кабул.
Оказавшись между двумя группами — «Альфой» и «Октавой» —
сотрудники Бояринова перебиты все до одного.
Убит и сам полковник Бояринов. По категорическому приказу
Андропова пленных не берут.
Передается обращение Бабрака Кармаля о переходе всей власти
в стране в руки нового революционного командования. По досадной случайности еще
не взято кабульское радио, продолжающее работать в прежнем режиме. Весь мир
слышит слова нового афганского лидера передаваемые… из Советского Союза.
В пять часов утра группа «Октава» покидает Кабул. Группа
«Альфа» методично осматривает комнаты дворца, ожидая приезда Бабрака Кармаля.
В семь часов утра советские дивизии переходят реку Пяндж.
В девять часов утра Бабрак Кармаль уже по кабульскому радио
обращается ко всему народу, передавая сообщение о новой власти в стране, о его
просьбе к СССР ввести войска, о «справедливой казни агента американского
империализма Хафизуллы Амина, казненного по решению революционного трибунала».
В десять часов утра не пострадавший в ночной перестрелке
Микаил Талыбов подает завтрак новому лидеру Афганистана.
Через несколько дней во главе новой службы безопасности
будет поставлен тридцатидвухлетний Мухаммед Наджибулла.
10 января в Индии в результате новых выборов к власти
триумфально вернется Индира Ганди и ее партия ИНК(И).
Но мир дрогнул. Никакие соображения геополитики и
пролетарского интернационализма не проходят.
Срочно собранная сессия ООН осудит вторжение СССР в
Афганистан. В поддержку Советского Союза выступят лишь явные сателлиты и
союзники — Болгария, Монголия, Куба, сам Афганистан, Украина, Белоруссия… Всего
восемнадцать стран. Остальные так или иначе осудят эту интервенцию.
Сегодня, спустя много лет, анализируя события декабря
семьдесят девятого, понимаешь, что в мире, где существовало равновесие страха
ядерного уничтожения, такие интервенции были способом выживания двух
сверхдержав и способом существования двух систем. Но если Советский Союз виноват
в агрессии против Афганистана, то не меньше виноваты и США, осуществившие
подобную акцию в отношении Гренады.
История вообще не знает однозначных ответов «виновен» или
«не виновен».
Советские лидеры конца семидесятых были убеждены, что
защищают дело социализма во всем мире. Можно оспаривать это утверждение, но
геополитические реальности остаются. Они просто видны на карте.
Спустя пятнадцать лет уже новая Россия будет посылать своих
сыновей в Таджикистан. И снова сомнения будут мучить всех — нужно или не нужно,
«виновен» — «не виновен».
И опять, отбросив всякие разговоры о социализме и
капитализме, Россия будет отстаивать свое геополитическое положение в этом
мире, свои приоритеты, по-своему понимаемые и трактуемые.
Такова история. Ее можно не принимать, но нужно понимать,
ясно представляя, что афганская война была трагедией сразу двух народов —
афганского и советского. Как, впрочем, любая война в этом неспокойном мире.
IX
— Мы получили подтверждение, — генерал Орлов старался скрыть
свое раздражение, — тебе разрешают участвовать в этой операции. Говорят, сам
Примаков звонил в Министерство обороны.
— Для нас это очень важно, — кивнул Затонский, — само имя
легендарного «Барса» придает нашей операции совсем другой акцент. По существу
вы спасли свою группу, еще не дойдя до места назначения. С вами им нужна будет
лишь демонстрация намерений, без вас они должны были доказывать свое стремление
вытащить Кречетова как-то более существенно.
Они стояли на полигоне, где офицеры ГРУ отрабатывали зачеты
по стрельбе. Асанов молча слушал обоих гостей, продолжая наблюдать за
результатами своих подопечных.
На огневой линии, были Борзунов и Машков. Первый отстрелялся
почти идеально, как снайпер, результаты — второго были значительно хуже.
— Второму номеру, — недовольно сказал в микрофон генерал
Асанов на весь полигон, — повторите все заново. Очень низкий результат.
Машков, ничем не выдав своего огорчения, вернулся на огневой
рубеж.
— Разве? — удивился Затонский, посмотрев в бинокль, —
по-моему, совсем неплохие результаты.
— Для офицера, сидящего в штабе, да. А он пойдет с нами в
поход. Там от одного сантиметра зависит жизнь всей группы. Если не уберет врага
первым выстрелом, тот успеет выстрелить в ответ, и тогда все. В лучшем случае
будет труп.
— Почему в лучшем? — не понял Затонский.
— В худшем будет раненый, которого придется тащить на себе,
— пояснил Асанов.
— У вас своя специфика, — признался Затонский, — наши люди
все-таки меньше работают с оружием. Для наших применение оружия это почти
провал. Больше ориентируемся на интеллект.
— Только не в Афганистане, — возразил Асанов, — там уже
шестнадцать лет идет война. Выросло целое поколение, привыкшее к грохоту
снарядов. Многие дети не умеют читать, но знают, как собрать автомат.
— Я помню, — кивнул Затонский, — но все равно наши люди
имеют несколько другую специфику.
Асанов промолчал. На огневую позицию вышли одетые в
маскировочные халаты двое сотрудников Затонского.
У женщины были собраны волосы под беретом. Они начали
стрельбу.
Все трое внимательно следили за результатами офицеров СВР.
Падерина стреляла блестяще, как лучшие курсанты Асанова. Он долго смотрел на
результаты, затем опустил бинокль.
— Вот видите, генерал, вы напрасно обижаете своих людей.
Стрелять они умеют.
— Я не говорил, что они не умеют, — отозвался польщенный
Затонский, — я говорил, что им нужно пользоваться оружием как можно реже.
На позицию вернулся Машков. Он был вместе с Чутовым.
