Рейган, воспитанный в глубоко религиозном духе, добивавшийся
всего в жизни исключительно своим упорством и трудолюбием, не понимал и не
принимал социалистическую систему, видя главное зло повсюду в безбожных
коммунистах.
Этот своеобразный парадокс уже много раз проявлялся в
истории, когда самым ярким антикоммунистом и консерватором становится человек,
вышедший из самых низов общества.
В отличие от благополучных аристократов, ему не свойственен
своеобразный комплекс вины за свою сытую жизнь в детстве и страдания других.
Как человек, сделавший сам себя, он искренне считает, что счастье индивида
находится лишь в его руках, отвергая систему социальных гарантий и социальной
помощи.
Парадокс заключается еще и в том, что, как правило, вышедшие
из люмпенских слоев, политические деятели бывают убежденными консерваторами и
антикоммунистами, а отпрыски известных состоятельных, вполне обеспеченных семей,
разделяют либеральные, социалистические взгляды, зачастую оказываясь на крайне
левых позициях.
В самом Афганистане Бабрак Кармаль продолжал совершать
ошибки. В январе восемьдесят первого был принят закон о всеобщей воинской
мобилизации. Изумленные миллионы крестьян, веками трудившиеся на Своей земле, с
ужасом узнали, что теперь должны отдавать своих сыновей на непонятную, не
нужную никому из них воинскую службу.
В кочующие племена, которые традиционно вообще мало
поддерживали связь с правительством, были посланы отряды рекрутов. Население
дрогнуло. Оно начало понимать, что этот режим их не совсем устраивает. Тысячи
ребят покидали родные кишлаки, уходя дезертирами в горы.
В феврале восемьдесят первого счастливый Бабрак Кармаль
возглавляет делегацию Афганистана на XXVI съезде КПСС. Сидя в Президиуме
съезда, он еще раз убеждается в правоте своего выбора, решая быстрее, более
форсированно вести свой народ по пути социализма. Он отмахивается даже от
объективных цифр, стараясь не замечать очевидного. Уже на второй год его
правления падает промышленное производство, добыча каменного угля, соли,
химических удобрений.
Загоняемые в кооперативы крестьяне отказываются работать, не
понимая, для чего тогда им раздали землю.
Сокращается общая площадь посевных, падает производство
хлопка, сахара, растительного масла.
В марте восемьдесят первого правительство даже вынуждено
отменить задолженность более четырех миллионов людей по земельному налогу,
практически каждый третий крестьянин на грани разорения.
Принимается драконовский «Закон о воде», где в нарушение
всех принципов шариата определяется кому, как и сколько платить за
использование воды.
Понимая, что его образования и сил явно не хватает, Бабрак
Кармаль выдвигает на пост Председателя правительства своего старого соратника и
друга Султана Али Кештманда, достаточно опытного, сорокапятилетнего экономиста
и бывшего министра планирования.
Но маховик уже раскручен. Тысячи оставшихся без земли
крестьян, разорившихся, бежавших от принудительной воинской повинности,
становятся опорой оппозиции, благо в оружии и деньгах нет недостатка.
Гнев народа направляет мусульманское духовенство, почти
полностью отстраненное от решения национальных проблем. Подстрекаемое с двух
сторон, справа из Пакистана и слева из исламского Ирана, мусульманское
духовенство объявляет войну неверным.
Это еще не полномасштабная война, которая начнется через
полтора-два года. Но это уже партизанские действия против своих отступников и
помогающих им, пришедших с севера, таких непонятных «шурави».
В Москве в это время куда больше обеспокоены событиями в
Польше. Оппозиционная властям «Солидарность» приобретает невиданный размах,
принимает такие формы, что впору говорить о самом существовании
социалистического строя в соседней стране.
Суслов и Устинов настаивают на военном решении вопроса, но
неожиданно Андропов и Громыко проявляют непонятную на первый взгляд гибкость.
Умный Андропов, уже просчитавший все варианты, знает, как
мало осталось править Брежневу. Он понимает, что польская авантюра станет
катастрофой в Европе, оттолкнет от СССР всех союзников в третьем мире, уже в
период его собственного правления. После Афганистана, и без того вызвавшего
грандиозный скандал, нельзя вводить войска в соседнюю Польшу. Это будет
воспринято во всем мире, как постоянное стремление советской империи решать
свои вопросы исключительно с помощью танков, путем военной экспансии. Да и Президент
Рейган, далеко не либеральный Картер. Он просто так не смирится с вторжением в
Польшу.
Подобные идеи разделяет и Громыко, понимая, как трудно
выглядеть миротворцем, смотря на весь мир из танковой щели.
Брежнев, который почти не занимается делами в этот последний
для себя год, тоже отказывается от силового решения вопроса.
По предложению Политбюро ЦК КПСС в Польше убирают чересчур
мягкого, нерешительного Станислава Каня и на его место выдвигают генерала
Войцеха Ярузельского, бывшего министра национальной обороны, уже ставшего к
тому времени и Председателем Совета Министров страны.
К ноябрю в руках Ярузельского все высшие посты в партии и
правительстве. Этому генералу, немного напоминающему другого чилийского
генерала, также ставшего диктатором, постоянно появляющемуся в черных очках,
советские руководители доверяют гораздо больше.
Вопрос стоит однозначно — или Ярузельский вводит военное
положение в стране, или в Польшу с трех сторон вторгаются войска стран
Варшавского Договора. Третьего не дано.
Нужно отметить, что в отличие от Афганистана, по Польше у
Андропова имелось гораздо больше информации. Страна была буквально нашпигована
секретными агентами и информаторами КГБ. В самом КГБ безусловно обращают
внимание на тот факт, что большинство руководителей «Солидарности» — лица, не
подходящие по пятому пункту. Евреи Мойзеш Финкельштейн, Яцек Куронь, Адам
Михник становятся прекрасными раздражителями для руководства КГБ и КПСС, вполне
вписываясь в теорию всемирного сионистского заговора.
Разумеется, сам Андропов эти бредни не разделяет. Он
достаточно умен, чтобы не доверять подобным измышлениям. Не изученный до сих
пор феномен этого человека, сочетавшего в себе изумительную жестокость и
непонятное мягкосердечие, трудно объясним.
Юрий Андропов был безусловно выдающимся политиком.
В отличие от многих коллег из Политбюро, он прекрасно знал
обстановку в стране и во всем мире. Осознавая, какие проблемы стоят перед
обществом, Андропов делал все, чтобы как-то изменить, трансформировать
общество, не меняя самого базиса.
Позднее многих членов Политбюро будут называть просто
фарисеями, закрывающими глаза на реальную жизнь. Эти утверждения далеки от
истины. И Брежнев, и Андропов, и их коллеги по Политбюро, во всяком случае
наиболее заметные — Суслов, Косыгин, Громыко, Устинов, Черненко, Пельше,
искренне верили в тот путь, который избрала страна в Октябре семнадцатого.
