Высоко в горах, в небольшом пакистанском городе Читрале был
развернут местный пункт сбора информации резидентуры ЦРУ. Здесь постоянно
находился сам резидент, двое его помощников и несколько курьеров, совершающих
при необходимости длительные переходы в горах. Резидент в Читрале контролировал
огромную северную область непосредственно Пакистана, а также стратегический
узел, где сходились границы СССР, Китая Индии, Пакистана ч Афганистана.
Донесения из Читрала передавались непосредственно в Пешавар,
где находился старший офицер, имевший право на самостоятельные действия. Уже
отсюда планировались многие операции, отсюда шли инструкции отрядам моджахедов,
указания, куда доставлять грузы, где их складывать, как налаживать связь между
разрозненными отрядами. Вскоре в Читрале была построена специальная
радиолокационная станция, перехватывающая разговоры советских командиров. Для
обслуживания станций были командированы еще два сотрудника из Лэнгли.
Как известно, самые тяжелые бои шли в районе Джелалабада,
куда шли отряды оппозиции, направляемые из Пешевара и Читрала инструкциями
американских резидентов. После окончания войны в Читрале появился еще и
вертолет, позволявший резидентам перемещаться более оперативно и даже летать по
ту сторону границы, что было немыслимо во время пребывания в Афганистане
ограниченного контингента советских войск.
Последний резидент ЦРУ Джеймс Беннет был назначен сюда в
начале девяносто четвертого года, когда стало окончательно ясно, что оппозиция
в Таджикистане полностью разгромлена и теперь нужно работать с ее
представителями, находившимися в Афганистане. Он владел несколькими местными
языками, был автором работ по проблемам Востока, несколько лет до этого провел
в Индии. Его заместителем считался начальник радиолокационной станции капитан
Альфред Херрик, комавдированный сюда всего лишь три месяца назад Его
предшественник был отозван отсюда с тяжелым приступом малярии, которую он успел
подхватить в горах, несмотря на регулярно принимаемые лекарства и различные
сыворотки, которые вводились офицерам, предохраняя их от множества болезней,
столь характерных для этой части света.
Беннет — высоко роста, плотный, широкоплечий, с несколько
вытянутым лицом, тяжелым подбородком и светлыми серыми глазами — был похож на
американских киногероев образца вестернов, где он мог с успехом играть шерифа
или положительного героя. Херрику напротив, был небольшого роста, имел нос в
виде сплю щенной пуговицы, даже веснушки на лице, придававшие его лицу какой-то
комический оттенок. Но впечатление было обманчивым. Херрик был очень опытным
специалистом и кадровым сотрудником ЦРУ уже много лет.
Кроме них, в местном отделении резидентуры ЦРУ работали еще
три человека — техник Памелла Фукс, ее супруг — лейтенант Говард Фукс и
сотрудник аналитического отдела Гарри Блант.
В этот холодный вечер Беннет и Херрик играли в шахматы,
слушая, как за окнами бьется сильный северный ветер, пришедший из предгорий
Гиндукуша.
— Как вы думаете, ситуация в Таджикистане может серьезно
измениться? — задумчиво спрашивал Беннет.
— Судя по всему, нет, — осторожно отвечал Херрик, глядя на
шахматную доску, — режим в Душанбе опирается на поддержку русских. Здесь
сосредоточена двести первая дивизия, усиленные отряды пограничных войск,
довольно значительные силы таджикских правительственных войск. Оппозиции не
удастся прорваться. Мы же вместе составляли отчет.
— Согласен, — кивнул Беннет, — об этом я помню, но не
забывайте, что в Таджикистане сейчас проживает не более трех миллионов человек.
Сейчас примерно столько же находятся в Афганистане. А это готовые на все люди.
В свое время многие не верили, что афганская оппозиция имеет хоть какие-то
шансы — теперь о режиме Наджибуллы уже никто не помнит.
— Таджикистан не Афганистан, — возразил Херррик, — здесь
совсем другая ситуация и другое население. Кроме того, три четверти живущих в
Афганистане таджиков не принимают ортодоксальных лозунгов непримиримой
таджикской оппозиции. О самом Таджикистане я не говорю. Там народ не хочет
создавать у себя теократическое государство по типу иранского. Эти люди уже
познали плоды цивилизации.
— Вам не кажется, что у нас трудная задача, — нахмурился
Беннет, его позиция была значительно хуже, ладьи Херрика угрожали прорваться в
тыл, — с одной стороны, мы не должны помогать созданию на Востоке новых
исламских государств по типу Ирана, всячески противодействуя фувдаменталистам.
С другой — должны объективно поддерживать фанатиков из таджикской оппозиции,
так сильно ослабляющих южный фланг всего Содружества Независимых Наций и прежде
всего России.
— Не вижу противоречия, — Херрик все-таки сумел прорваться
на левом фланге, тесня фигуры своего противника, — пока сохраняется равновесие,
никакого противоречия нет. Главное, не допустить победы ни тех ни других. Как в
ирано-иракском конфликте, когда оружие десять лет поставлялось обеим сторонам.
Хотя объективно ни Саддама Хусейна, ни Аятоллу Хомейни нельзя было причислить к
категории наших сердечных друзей. А ведь мы им довольно ощутимо помогали.
— Вы предлагаете помогать здесь и русским? — усмехнулся
Беннет.
— А разве мы им не помогаем? — удивился Херрик, — я отлично
помню, сколько выделил им конгресс на развитие их «демократии», хотя, если они
демократы, то я палестинский террорист.
Оба коротко рассмеялись этой шутке. Вошла миссис Фукс.
— Вы будете пить кофе? — спросила она, ставя перед каждым
небольшую чашечку с ароматно дымящимся напитком.
— Благодарю вас, миссис Фукс, — кивнул Херрик.
— И вы считаете, что такая неопределенная ситуация в этом
районе будет сохраняться достаточно долго. Я говорю о перспективе? — снова
спросил Беннет.
— Не знаю, — признался Херрик, — все будет зависеть даже не
от противостоящих в Таджикистане сил. Все решается в Москве. Если там на
выборах победят коммунисты или националисты, они вполне могут начать новое
объединение империи. И хотя историю трудно повторить, у них может получиться
некий симбиоз имперско-демократического союза, с которым нам снова придется
считаться. Вам шах.
— Да, может быть, вы и правы, — согласился Беннет, — он
анализировал возникшее положение на шахматной доске минут пять и, убедившись,
что теряет фигуру, сдался.
— У вас есть какие-нибудь сведения из Афганистана, от
Нуруллы? — спросил Херрик.
— От этого контрабандиста, — вздохнул с огорчением Беннет, —
наша трагедия в том, что мы всегда имеем дело с далеко не лучшими
представителями рода человеческого. С одной стороны, он поставляет нам
необходимую информацию, с другой — переправляет через границу крупные партии
наркотиков. Недавно он даже пытался с боем прорваться через таджикскую границу.
— Удалось?
— Разумеется, нет. Он потерял довольно много своих людей и
снова ушел в горы. А из его достижений можно отметить только один сбитый
вертолет и захваченный в плен офицер русских. Какой-то полковник, видимо
пограничник.
