— Что они собираются с ним делать?
— Пока решают, — пожал плечами Беннет, — может, обменяют на
кого-нибудь, может, попросят оружия, может, еще что-нибудь. Этот офицер нас
мало интересует, в конце концов, что может знать захваченный на границе офицер,
даже если он полковник. Ну, расскажет нам об организации охраны одной из
застав. Это мало продуктивно и совсем неинтересно.
— Да, наверное, так оно и есть, — согласился Херрик, — когда
вы собираетесь снова лететь туда?
— Завтра утром.
— В такую погоду? — удивился Херрик.
— Я прослушал прогноз погоды. Обещают завтра утром
нормальную видимость и отсутствие ветра.
— Вы уже вызвали вертолет?
— Мы говорили с Пешаваром. Оба наших пилота сейчас в Дроше,
в тридцати километрах отсюда. Они прилетят завтра утром за мной. Я столько раз
просил оставлять вертолет прямо у нас, но Пешавар не разрешает. Они тоже правы,
здесь в горах нет подходящих условий для размещения вертолетов.
— Все равно будьте осторожны. Я не доверяю этому Нурулле, —
пробормотал Херрик.
— Да, — поднял бровь Беннет, — у вас есть какие-нибудь
основания для подозрений?
— Я же докладывал вам три дня о нашем радиоперехвате. Говард
все записал в журнал. Кто-то достаточно открытым текстом сообщал, что груз идет
по назначению. Через Душанбе и Москву. Интересно, куда идет этот груз и что это
за груз. А если он идет через Москву, то, может быть, Нурулла решил заработать
на наших противоречиях. Какие связи могут быть у этого бандита с русскими?
Признаюсь, меня это очень тревожит. Мне казалось, что вы сообщите об этом в
Пешавар.
— У меня есть доказательства, что это был радист Нуруллы? —
спросил Беннет, — пока их нет, я не могу ничего сообщать. Все нужно проверить и
убедиться в двойной игре Нуруллы. Вот почему я завтра утром лечу в его отряд.
— Не беспокойтесь, Нурулла не посмеет мне ничего сделать. Он
хорошо понимает, что вместо одного вертолета могут прилететь несколько и от его
людей ничего не останется.
— И все-таки будьте осторожны, — снова сказал Херрик.
На следующее утро вертолет сел почти рядом с домом, и
Беннет, взявший с собой вечно молчаливого, неразговорчивого Гарри Бланта,
улетел с ним в Афганистан. Миссис Фукс отправилась на кухню готовить еду к их
возвращению. Капитан Херрик пошел на обычное дежурство. Лейтенант Говард Фукс
дремал в своей комнате.
Дверь дома была взорвана точным попаданием из гранатомета.
Херрик успел схватить пистолет, выскакивая наружу. Пятеро незнакомцев,
ворвавшиеся в комнаты, поливали все автоматным огнем. Миссис Фукс, так и не
успевшая понять, что произошло, получила сразу несколько тяжелых пулевых
ранений и умерла прямо у кухонной плиты. Ее мужу повезло меньше. Он выбрался на
лестницу и был срезан автоматной очередью. Его живого еще добивали из
автоматов, разряжая целый магазин в его голову. Капитан Херрик успел несколько
раз выстрелить, задев двоих нападавших, после чего был сражен автоматной
очередью ворвавшегося через окно еще одного из нападавших. Уходя, незнакомцы
разрушили оборудование, сожгли документы и оставили на стенах дома
кроваво-красную надпись «Смерть американским империалистам». Напуганные
грохотом выстрелов и криками нападавших, жители соседних домов, расположенных в
пятистах метрах от станции, даже не решались выходить на улицы города до тех
пор, пока сюда не приехали две полицейские машины. Лишь затем к месту
разрушения начали собираться немногочисленные ошеломленные соседи, с ужасом
видевшие следы разрушения и смерти.
III
Рахимов, обнаруживший труп в лавке Али-Рахмана, на мгновение
замер, затем, наклонившись, внимательно рассмотрел лицо убитого. Он успокоился,
едва увидев бороду погибшего. У Чон Дина не могло быть подобной бороды. Таких
людей, как Чон Дин, на Востоке называли кеса, то есть безбородый. Обычно, кеса
встречались среди корейцев, китайцев и киргизов, у которых было гораздо меньше
растительности, чем у других восточных народов. Послышался шум входивших в
лавку людей. Рахимов стремительно обернулся, выходя в первую ком нату. Там
стояли Семенов и еще какой-то напуганный до смерти парень.
— Ты кто? — спросил у него Рахимов.
— Я работал в этой лавке, — испуганно забубнил парень,
оглядываясь на молчавшего Семенова, подтолкнувшего его в лавку своим
пистолетом.
— А погибший кто?
— Брат Али-Рахмана, его убили люди Алимурата, а я испугался
и убежал.
— А где сам Али-Рахман?
— Умер от лихорадки пять дней назад.
— Понятно, — помрачнел Рахимов, — к тебе в лавку не приходил
кореец или киргиз небольшого роста, гость из Индии?
— Приходил, — обрадовался парень, — два дня назад. Его ждала
на улице жена. Он сказал, что Али-Рахман должен был оставить ему письмо, но у
нас не было никакого письма, и брат хозяина сильно разозлился, даже грозился
винтовкой.
— А потом что было?
— Пришли люди Алимурата и этот индийский гость ушел.
— Он ушел сам или вместе с этими людьми? — уточнил Рахимов.
— Сам, — кивнул парень, — но вместе с женой. А может, это
была не его жена, я не знаю точно.
— Ладно, — разрешил Рахимов, — похорони этого несчастного,
пусть Аллах даст ему покой.
[1]
— Да успокоит Аллах и всех твоих умерших родных и близких, —
сказал в ответ традиционную фразу обрадованный парень. Он понял, что никто не
собирается его убивать.
— У хозяина были родные, — спросил Рахимов, — кроме погибшего
брата?
— Да, здесь в Зебаке живет его семья, но все дела вел его
брат, — сообщил парень.
— Значит, теперь ты здесь хозяин, — строго предупредил его
Рахимов, — если узнаем, что ты обидел сирот, мы обязательно вернемся.
— Как я могу? — испугался парень. Он даже забыл про
Семенова, — жена Али-Рахмана моя единственная сестра.
— Тогда все в порядке, — Рахимов, кивнув Семенову, вышел из
лавки.
Обратный путь был тяжелее обычного. Нужно было сообщить
Асанову о пропаже Падериной и Чон Дина. Но к их огромному облегчению они, придя
в лагерь, застали там почти падавшего от усталости Чон Дина, сумевшего за один
день преодолеть расстояние от лагеря Нуруллы до лагеря, где размещалась его
группа.
Теперь все были в сборе, если не считать Падериной,
оставшейся в кишлаке, рядом с бандой. Асанов, собрав офицеров, принялся
объяснять задачу каждого. Он заметил недоумение на лице Рахимова и, когда
совещание закончилось, попросил своего заместителя немного пройтись вместе с
ним.
