А в это время в Женеве миротворец Шеварднадзе наконец
соглашается на подписание договора, предусматривающего вывод советских войск из
Афганистана. Взамен американская и пакистанская стороны обещают отказаться от
вмешательства во внутренние дела Афганистана, перестать вооружать и помогать
моджахедам.
Сразу после подписания Шеварднадзе летит в Кабул. Он уверяет
доктора Наджиба, ставшего к этому времени уже Наджибуллой, в правильности
данного решения, в верности советского руководства идеям пролетарского
интернационализма и международного сотрудничества. Мы никогда не бросим
Афганистан в беде, наших друзей и братьев, — патетически восклицает
Шеварднадзе. Наджибулла внимательно слушает его горячие заявления, понимая, что
северный сосед уже сдал его оппозиции.
А пока Шеварднадзе собирает актив советского контингента
вооруженных сил и дипломатических работников, чтобы объяснить и им причины
подписания подобного соглашения.
Шеварднадзе говорит долго. Говорит убедительно и красиво. Он
даже употребляет такую фразу, которая запомнилась автору этих строк:
«Мы должны уйти, чтобы остаться».
Очень красивая, хлесткая фраза, видимо, придуманная для
министра кем-то из его помощников. Тогда сам Шеварднадзе еще верил в такую
возможность. А может, делал вид, что верит?
Соглашения были подписаны и советские дивизии начали
готовиться к эвакуации. Здесь-то и выяснилось, что подписанные документы
являются ничего не значущими бумагами для другой стороны.
В строгом соответствии с подписанными соглашениями советский
ограниченный контингент, вся сороковая армия начала организованный вывод своих
частей из страны. И на дорогах, во время передвижения, во время ночных стоянок
на них начали нападать отряды вооруженных афганских моджахедов.
Более того, воодушевленные отходом нечестивых «шурави»
моджахеды перешли в тотальное наступление, изгоняя представителей правительства
из городов и поселков, и повели общее наступление на Кабул.
Слишком поздно в Москве поняли, что подписанное соглашение
может гарантировать только формальное выполнение его пунктов пакистанскими и
американскими официальными лицами. На племена, поднявшиеся против неверных, на
моджахедов, не признающих ничьей власти, эти протоколы не имели никакого
влияния.
Сороковая армия уходила из Афганистана с боями. Она не
просто уходила. Некоторые отдельные подразделения бросали технику, снаряжение,
материальную часть лишь бы поскорее добраться до границы. В некоторых местах
организованное отступление превратилось в бегство. Но Афганистан уже не
интересовал лидеров великой державы. В восемьдесят девятом году в Восточной
Европе начались перемены, потрясшие весь социалистический мир, да и не только
социалистический.
Сначала в Польше на демократических выборах победила
польская «Солидарность». Затем по принципу домино костяшки посыпались одна за
другой. «Бархатная революция» в Чехословакии, разрушение берлинской стены в
Германии, расстрел четы Чаушеску и революция в Румынии. Система социализма
рухнула, и Горбачев со своим министром иностранных дел просто вынуждены были
заниматься проблемами Европы, так потрясшими весь мир.
В самом Афганистане, вопреки всяким ожиданиям, лишившийся
поддержки Наджибулла сумел отстоять Кабул и даже перейти в контрнаступление.
Из Афганистана последним вышел генерал Громов, командующий
сороковой армией. Война, начавшаяся десять лет назад, казалось, закончилась.
Теперь это были уже внутренние проблемы самих афганцев. Но так только казалось…
VI
Асанов добросовестно работал до глубокой ночи и лишь затем
получил разрешение отдохнуть и поужинать. Он обратил внимание, что среди людей
Нуруллы были в основном местные таджики и узбеки, здесь не особенно любили
пришельцев с севера, которых местные жители считали слишком жестокими и
непримиримыми.
Был уже четвертый час утра, когда Асанов, выйдя из лагеря
Нуруллы, на этот раз никем не остановленный, наконец добрался до своего лагеря.
Дежурил Елагин, собиравшийся было разбудить спящих офицеров: Но Асанов не
разрешил. Следовало обдумать услышанное и наметить план на завтрашний день.
Он и раньше знал, что в Центре и в СВР подозревают Нуруллу в
связях с американской разведкой. Теперь он наконец получил все необходимые
подтверждения. Но заодно он получил и информацию к размышлению. Полковник
Кречетов абсолютно не интересовал местного резидента ЦРУ и теперь нужно было
сделать так, чтобы он сильно заинтересовался. Тут Асанов вспомнил о нападении
на станцию и резидентуру ЦРУ. Ему не нравилось это новое неизвестное уравнение,
появившееся в решении их задачи. Асанов хорошо знал, что только чрезвычайные
обстоятельства могли толкнуть кого-либо в этих горах на такой отчаянный шаг.
Нападавшие на станцию люди не могли не понимать, что возмездие американцев
будет быстрым и жестоким. Значит, они шли на этот риск во имя какой-то более
важной задачи, чем их собственные жизни.
Теперь следовало обдумать ситуэцию с учетом знания
внутренних постов и расположения охраны в лагере Нуруллы. У него там не более
ста семидесяти человек, значит, примерно двадцать-дзадцать пять бандитов на
одного из его офицеров. Нормальное соотношение профессионала и дилетантов.
Так и не заснув в эту ночь, ои терпеливо ждал пробуждения
своих сотрудников. Лишь когда все окончательно проснулись и позавтракали, он
набросал свой план действий. На этот раз его четкие, продуманные замечания не
вызвали возражений даже у Рахимова. Асанов правильно рассудил, что в серьезной
игре не стоит рассчитывать на легкомысленность противной стороны. Следовало
бороться изо всех сил, чтобы создать видимость правды. Только тогда этот
надменный американец заинтересуется захваченным в плен на границе полковником.
И только тогда САМ приедет за ним.
— У вас есть какие-нибудь вопросы? — по привычке спросил он.
— Почему вы считаете, что я буду полезнее с этой стороны, —
спросила Падерина, — я ведь профессиональный снайпер, может, мне стоит
подменить Борзунова?
— Ни в коем случае. Бандиты не знают, что среди нас есть
женщина. И не должны этого знать. Иначе они будут останавливать любую пару,
встреченную ими на пути, а наш шанс как раз и состоит в том, что мы действуем
скрытно.
— Вы правы, — согласилась женщина, но Асанов видел, как она
недовольно отвернулась.
Захватив оружие, они вышли из лагеря. Каждый безошибочно
знал свое место и лишних расспросов уже не было. Асанов и Чон Дин, одетые в
национальные костюмы таджика и киргиза, снова зашагали по направлению к лагерю.
Падерина и Елагин, захватив гранатометы, собранные прямо в лагере, поспешили
наверх, чтобы занять свое место на небольшом холме прямо над лагерем. Борзунов,
Рахимов и Семенов с автоматами расположились на дороге, перекрывая путь из
лагеря в соседний кишлак.
