— Слава Аллаху, — обрадовалась женщина, приветливо улыбаясь,
— мы боялись, что ты умерла прямо на пороге нашего дома.
— Спасибо вам, — улыбнулась Падерина.
— За что? — искренне удивилась хозяйка дома, — ты была в
таком виде. Я все сразу поняла. Видимо, твой муж, да пошлет ему Аллах
успокоение, погиб, а ты вынуждена была одеть его одежду. Верно?
Падерина, чуть помедлив, кивнула.
— Тебя увидела наша старшая невестка. Она закричала, и мы
сразу прибежали. Я раздевала тебя сама и видела кровь на рукавах и на спине. Но
это была не твоя кровь. Я все поняла, — горделиво сообщила женщина, — в наших
горах женщинам трудно, очень трудно. А одной совсем плохо. Хорошо еще, что эти
бандиты ушли отсюда. Нам, правда, сказали, что должны вернуться их люди — шесть
человек. Тебе еще повезло, что ты их не встретила. И весь кишлак предупредили о
«шурави». Говорят, рядом ходят их солдаты и нам всем приказали сообщить, если
они здесь появятся. В соседнем доме их ждут пятеро людей Нуруллы, да будут они
прокляты Аллахом!
— Я не солдат «шурави», — улыбнулась Падерина.
— Это мы видим, — засмеялась женщина, — разве у «шурави» нет
мозгов, разве они бросят сюда против этих нечестивцев женщину? Мы все знаем,
как выглядят «шурави». Но ты не беспокойся. Я уже говорила с мужем. Он согласен
оставить тебя в качестве второй жены. Ты немного отдохнешь, поправишься, а
потом вы пойдете к мулле, и он запишет тебя второй женой.
— Спасибо — она пыталась скрыть свою улыбку.
— Ты его не бойся, — отвечала довольная женщина, — он совсем
старый. Но спать тебе с ним, конечно, придется. Он любит, когда ночью я
согреваю ему спину. Теперь это будешь делать ты. У тебя сил больше ты молодая,
здоровая. А может, он еще сумеет что-нибудь сделать, и Аллах пошлет нам
девочку, дочку, о которой мы всегда мечтали. Наша дочь погибла, когда ей было
всего пять лет. Ее укусила змея, и с тех пор я уже не могла рожать детей.
— Но у тебя есть внучки, — напомнила Падерина.
— Это дети моих невесток, — быстро возразила женщина, — а я
хочу, чтобы в моем доме выросла дочь, чтобы все видели, какая дочь у меня
будет.
— Конечно, тогда вам просто необходима вторая жена, —
согласилась Падерина с ее доводами, но на этот раз не смогла сдержаться и
громко засмеялась.
Хозяйка обрадовалась, решив, что молодая женщина, потерявшая
мужа, смеется от радости. Она погладила ее по голове, оставила рядом тарелку с
бульоном и вышла из комнаты. Падерина, быстро съев приготовленный для нее
крепкий бульон, снова заснула.
Вечером, услышав чьи-то шаги, она открыла глаза. В комнату
заглянул сам хозяин дома. Увидев его, она чисто машинально натянула одеяло до
подбородка.
Он, заметив ее испуг, очень довольно усмехнулся и вышел из
комнаты. Ему нравилось, что эта красивая туркменка, потерявшая мужа, так боится
его. Значит, будет хорошей женой, — решил хозяин дома, — покорной и ласковой.
Он не решался признаться даже себе, что боится оказаться несостоятельным при
выполнении своих супружеских обязанностей со второй женой.
А она, уже забыв о его присутствии, уже провалилась в
спасательный сон, в котором ей снился живой капитан Елагин, снова и снова
умирающий от выстрелов бандита. Сон был тревожным и беспокойным, но под утро он
наконец прекратился, и она больше ничего не видела. Проснулась Падерина в
десятом часу утра, когда солнце, высоко поднявшееся над горами, било своими
лучами ей прямо в лицо. Рядом лежала одежда, которую хозяйка дома любезно
одолжила будущей второй жене.
Одевшись, молодая женщина вышла в другую комнату, где давно уже
позавтракали женщины. На отдельном подносе стояли приготовленные и оставленные
для нее тонкий таджикский лаваш, мед, масло, сладкий гай-мат, напоминавший
творог, смешанный с молоком и сахаром. Она быстро позавтракала, выпила чай и
вышла во двор.
В традиционной восточной семье женщине всегда есть чем
заняться по дому. И в этот день хозяйка дома и две ее невестки, расстелив
многочисленные ковры, выбивали из них пыль. Рядом суетились внуки и внучки.
Хозяин дома по традиции сидел в стороне, под навесом, и пил чай, глядя на
шумную возню своих внуков. Увидев женщину, он улыбнулся, показывая еще крепкие
желтые зубы. По местным обычаям в доме ходить под паранджой было совсем
необязательно, но подполковник впервые пожалела, что на ней нет такой одежды.
Нужно было принимать решение. Оставаться в этом доме она
больше не сможет. Значит, надо любыми способами прорываться к кишлаку, а затем
выходить к границе. И хотя это сделать не менее сложно, чем идти одной через
горы, но другого выхода у нее не было. Нужно было рассчитывать только на свои
силы. Впервые Падерина почувствовала, как был прав генерал Асанов, так не
желавший участия женщины в этом походе. Даже профессионального разведчика,
каким она, безусловно, была. На Востоке существовали свои кодексы правил и свои
понятия морали, и ей было труднее любого мужчины во сто крат.
В бывшей тихой мирной стране, когда можно было пройти по ее
дорогам от Кабула до любой из границ вполне спокойно, не опасаясь за свою
жизнь, теперь было все иначе. Война разворошила и растлила страну, а хлынувшие
затем из Таджикистана беженцы принесли ненависть и отчаяние.
Вечером она спросила у хозяйки дома:
— Прости меня, но куда делся мой пистолет? Это была
последняя память о моем муже.
— Не говори об этом изобретении Иблиса, — всплеснула руками
хозяйка дома, — я спрятала его в своей комнате. Мы хотели выбросить его, но
наша младшая невестка попросила оставить эту вещь, чтобы поговорить с тобой.
— Он мне очень дорог, — созналась Падерина, чувствуя, что
говорит почти правду, — могу я переложить его в свою комнату?
— Конечно, — согласилась хозяйка.
— И еще одна просьба. Прости, что надоедаю тебе. Я хотела бы
пойти в местную баню, — попросила Падерина, — но мне не в чем ходить. У меня
нет верхней одежды.
— Я принесу тебе свою паранджу, — преложила хозяйка, —
здесь, в горах, нужно тепло одеваться. А в баню ты не торопись. Завтра не наш
день. Мы пойдем все вместе, когда будет наш срок. Успеешь еще, ты очень слаба,
отдохни.
Хозяйка сдержала слово. Сначала она принесла пистолет и,
положив его на пол, пробормотала какое-то заклятье и ушла. Затем внучки хозяйки
принесли ее паранджу. Обе девочки веселые, темноглазые и бойкие, долго и весело
рассказывали незнакомой гостье о дороге на Ишкашим, куда они однажды ехали
вместе с родителями, на воскресный базар.
Этим вечером она легла спать раньше обычного. А проснулась
еще до того, как наступил рассвет. Тщательно одевшись, она прошла в комнату,
где находились проекты и взяла с собой приготовленный в доме с вечера длинный
чурек, выпекаемый на домашнем очаге. — тендире, и большой кусок овечьего сыра.
И с этими припасами она собиралась идти в Ишкашим, рассчитывая на удачу или,
скорее, на чудо. Контрольный срок ее появления в Ишкашиме истекал сегодня вечером,
а оказаться там до вечера было практически невозможно. Но никаких других
вариантов больше не существовало. Она должна была рисковать, если хотела вообще
благополучно выбраться из этой страны. И, ощупав рукоятку пистолета,
спрятанного под паранджой, она, набравшись смелости, все же шагнула за порог и
вышла в прохладное утро, сулившее ей много неизвестного.
