— Я видел твою силу, — ответил Ас.
— Я думала, тебя съедят живьем! — закричала Фиона. — Почему ты не хочешь ничего понять? У меня не было времени подумать, настоящий это аллигатор или нет, я просто действовала.
Ас был спокоен, чересчур спокоен, как будто считал, что имеет дело с безумной.
— Я все знаю. Уверен, что когда Рой напал на тебя, ты тоже не задумывалась, а просто вытащила у него нож и всадила в него.
— Я спала. Я бодрствовала два дня, помнишь? А нож, который я взяла, лежал рядом, на кровати. Он был не у него.
— Нож всегда был у него. Он носил его в чехле у пояса. Ты видела это.
— Нет, не видела, — стиснув зубы, сказала Фиона. — Как можно было что-то разглядеть за его животом? К тому же, я все равно не смотрела.
Ас резко повернул руль.
— Не хочешь выпить немного кофе? — предложил он. — Эрик приготовил его для нас.
— Как мило с его стороны! Он сварил кофе до или после того, как убил Роя?
Ас с неприязнью молча посмотрел на нее, затем опять уставился на дорогу.
— Почему я должна убеждать тебя в своей невиновности? Я не убивала его, значит, это сделал один из вас!
Ее доводы нисколько не убедили Аса.
— Дело в мотиве! Рой мертв, следовательно, некому инвестировать мой парк, а Эрик теряет работу. Зачем нам с ним это?
Фиона обдумала его слова:
— По-твоему, я убила его, чтобы не ездить на рыбалку?
— Ты была так удручена своим пребыванием на лодке… Но, возможно, у тебя были и другие причины.
После этих его слов Фиона высунулась из окна и попыталась определить, как быстро они едут. Около ста километров в час. Если она выпрыгнет на такой скорости, то поломает все кости.
Со вздохом она взяла большой серебряный термос, стоявший у ее ног, налила себе кофе и выпила. Затем налила еще одну чашку и дала ее Асу. «Если полиция так же глупа и непоследовательна, как этот человек, то сейчас моя последняя ночь на свободе», — подумала она, нащупывая рукой ручку двери.
Но как только Фиона решилась, Ас взял ее за локоть. Пустая кофейная чашка упала на пол.
— Не делай глупостей, — сказал он.
— Таких, что со мной уже произошли? Таких, как в последние несколько дней? Таких… — замолчав, она приложила руку ко лбу.
Она настолько устала, что у нее не было сил даже смотреть вокруг. Кружилась голова.
— Я… — начала она, но тотчас забыла, что собиралась сказать.
Она откинулась на спинку сиденья и закрыла глаза.
Через несколько минут ее разбудила мигающая розовая вывеска мотеля и резкий поворот машины на стоянку. Фиона решила, что Ас уже вышел и настала пора бежать, но не могла заставить себя пошевелиться. Все тело нещадно ломило. Можно было отрезать ей ноги, она бы и не заметила.
Сквозь дремоту Фиона почувствовала, как чьи-то сильные руки понесли ее и уложили на настоящую кровать, которая не качалась от волн. Ее сон был таким глубоким, что больше напоминал кому. При этом она слышала чьи-то спотыкающиеся шаги. «Пьяный», — подумала она, затем улыбнулась и заснула еще крепче. Она не ощутила, как кровать осела под тяжестью человека, улегшегося возле.
* * *
Фиона проснулась от ужасной ноющей головной боли. Такая обычно начинается из-за недостатка еды и сна и перебора алкоголя. Огромным усилием воли она заставила себя сесть, не понимая, где она, а главное, почему она здесь. У нее было предчувствие беды, но неясное, смутное. Постепенно крепло ощущение, будто что-то случилось с Кимберли, поэтому нужно срочно вернуться на работу и все выяснить.
Из-за какого-то шума сзади девушка насторожилась и вдруг увидела: около нее в кровати храпел мужчина. Что здесь делает Джереми? Человек повернулся к ней лицом, и она оцепенела: у Джереми не такие густые волосы, не такие пухлые губы и совсем не такой нос.
— Господи! — пробормотала Фиона, так как к ней с силой цунами, обрушивающейся на пляж, вернулась память.
Девушка вскочила, схватила со стула рюкзак и уже взялась за дверную ручку, когда большая смуглая рука накрыла ее ладонь.
— Мне кажется, тебе лучше не уходить, — спокойно сказал Ас. — И, пожалуйста, не бей и не пинай меня. Я сегодня не в настроении выносить твои истерики.
— Мои… — начала Фиона. — Ты не сторож и не имеешь права держать меня здесь!
Ас пропустил это мимо ушей. Зевая, он отошел от двери, но не так далеко, чтобы дать своей спутнице возможность улизнуть.
— Как думаешь, — справился он, — они доставляют обед в номер?
— Откуда мне знать? Меня вообще опоили и притащили сюда насильно! Помнишь? Интересно, какой срок дадут тебе в этом штате за похищение?
— Тебя никто не опаивал и не удерживал. Ты спала, — бесстрастно сказал Ас.
Фиона даже задумалась: «А были ли у него вообще эмоции, кроме гнева?»
— Кто первый пойдет в ванную, ты или я? — спросил Ас.
Фиона внимательно посмотрела на деревянную дверь в ванную. Ас снова зевнул.
— Не волнуйся, там нет окон. Я специально попросил комнату с ванной без окон.
— Ты больной, ты знаешь это? И меня опоили! Я уверена!
— Лично я никого не опаивал, может, ты сама…
Она не удосужилась дослушать оставшуюся часть фразы. Взяв рюкзак, она пошла в ванную. Двадцать минут спустя она вышла чистая и накрашенная.
— А-а, — протянул Ас, взглянув на нее, — опять натянула свою маску.
Он сидел на единственном стуле в комнате и листал журнал. Перед ним на столе лежало нечто, напоминавшее шнур от занавески. Фиона попятилась. Кто-то убил Роя Хадсона, и раз это была не она, значит, убийцей мог оказаться Ас.
— Послушай, — пробормотала она, — может, нам надо вызвать полицию? Прямо сейчас. И…
— Чуть попозже мы так и сделаем. За последние дни я узнал, что в полиции практически не кормят и не водят в душ. Мне нужно приготовиться к такому режиму.
Затем он встал, а шнур остался лежать на столе, будто Ас понятия не имел о его существовании.
— Конечно, — улыбнулась Фиона. — Иди мойся и брейся, а я подожду здесь.
Пару секунд он размышлял:
— Но мне нужно удостовериться, что ты не сбежишь, пока я буду в ванной…
Фиона поняла, что он сбит с толку. Как он собирался идти в душ и одновременно следить за ней?
Она вспомнила о совместном душе. Тогда она думала только о мертвом Рое и его крови на ней, а сейчас — о своей наготе и мокрой одежде Аса. Он ничуть не смутился, увидев ее голой, а теперь, когда они поменялись ролями, он…
— Давай иди, я не буду подглядывать, — сказала Фиона тоном мамочки, подбодряющей застенчивого девятилетнего сына.
