— Я принес тебе кое-что поесть. — Он поставил поднос на письменный стол у окна. — Приготовлено в одном из лучших ресторанов Нью-Йорка. Саманта потерла глаза.
— Я не хочу есть.
Она проснулась окончательно и бросила взгляд на входную дверь, которую сама запирала.
— Как ты сюда попал?
Улыбаясь, будто демонстрируя смешной фокус, Майк вытащил ключ.
Саманта натянула одеяло до подбородка. Сонливость прошла, уступив место ярости.
— Ты наврал мне! Сказал, что у тебя нет ключа. Ты сказал… — Ее глаза расширились, и она еще сильнее прижалась к спинке кровати. — …Если ты сделаешь хоть один шаг, я закричу…
В этот момент по Лексингтон-авеню проехала «скорая помощь» и из приоткрытого окна раздался раздирающий рев сирены. Он был настолько громким, что, казалось, зашевелились занавески.
— Думаешь, кто-нибудь тебя услышит? — спросил Майк, все еще улыбаясь.
Похоже, Саманта это осознавала. Судя по выражению лица, ее начала охватывать паника. Стараясь выглядеть спокойной, она сбросила одеяло и хотела слезть с кровати, но Майк схватил ее за руку.
— Послушай, Саманта, — проговорил он просящим тоном, — извини, что я каким-то образом произвел на тебя впечатление сексуально неуравновешенного человека. Но я не такой. Я поцеловал тебя, потому что… — по-детски улыбнувшись, он оборвал фразу. — Мне от тебя надо гораздо более важное, чем секс. Я пришел поговорить о Тони Бэррете. Я хочу, чтобы ты познакомила меня с ним.
Саманта перестала выдергивать руку и посмотрела на него, как на сумасшедшего.
— Пусти наконец руку!
— Ох, да, конечно, — отозвался он. С явной неохотой он выпустил ее локоть, хотя Саманту сейчас никак нельзя было назвать женщиной его мечты. Она выглядела так, будто несколько недель не мылась. Волосы жирные и спутанные, под глазами черные круги, а кончики ее замечательного рта устало опущены вниз. Но независимо от ее вида Майк никогда еще так страстно не желал забраться к женщине в постель, как сейчас. Может, на него действует весна? Тогда ему надо просто провести несколько дней с одной из подружек Дафнии. А может быть, ему нужна именно Саманта…
Майк отступил от кровати.
— Мне кажется, нам следует поговорить.
Саманта, тяжело вздохнув, посмотрела на часы у кровати. Они показывали десять минут двенадцатого.
— Когда я встретилась с тобой, ты почти что напал на меня. Сегодня ты открыл дверь своим ключом, которого, как ты божился, не существует. Мистер Таггерт, вы когда-нибудь слышали такие слова: «частная жизнь»?
— Я слышал много слов, — отпарировал он спокойно. Затем присел на край кровати и начал на нее глядеть. Саманта вновь попыталась встать с постели.
— Это возмутительно! — заявила она.
— Я рад видеть тебя в гневе. По крайней мере ты бодрствуешь и не проспишь всю свою жизнь.
— Это мое личное дело, как я распоряжаюсь своей жизнью. И тебя это не касается, — отрезала она, встав с кровати и схватив отцовский халат.
Майк повернулся к подносу, приподнял салфетку с корзинки и взял булочку. Затем он откусил большой кусок душистого хлеба и с набитым ртом обратился к Саманте:
— Не надевай этот халат. Он тебе слишком велик. У тебя что, нет ничего более женственного?
Кинув на него испепеляющий взгляд, она демонстративно всунула руки в рукава огромного фланелевого халата. Этот человек становился просто невыносим.
— Если ты хочешь чего-нибудь женственного — Боже, слово-то какое устаревшее! — то тебе нужно пойти в другое место.
Ни ее тон, ни враждебность, не говоря уже о недвусмысленной просьбе оставить ее, не произвели на него никакого впечатления. Он доел свою булочку.
— Я старомодный парень… А вот этого я бы на твоем месте не делал.
Саманта, уже взявшаяся за дверную ручку, после этих слов по-настоящему испугалась.
— Послушай, Саманта, — начал он. Его голос был раздраженным и усталым. — Тебе не нужно меня бояться. Я тебе ничего плохого не сделаю.
— И я должна тебе верить? — Она старалась выглядеть спокойной и скрыть свой испуг, но это ей не удалось. — Ты же наврал о ключе.
Майк услышал страх в ее голосе. А он не хотел, чтобы она его боялась. Этого он не хотел больше всего на свете. Медленно поднявшись с кровати, не делая никаких резких движений, он направился к ней. Она по-прежнему не оборачивалась. Очень нежно он положил ей руки на плечи и нахмурился, когда она вся сжалась, как будто в ожидании удара. Бережно и осторожно он проводил ее к кровати, откинул одеяло и предложил ей лечь, улыбаясь, как ему казалось, успокаивающе.
Очевидно, она решила, что он стремится уложить ее в постель, чтобы тут же наброситься на нее.
— Нет, — прошептала она, ее голос срывался от страха.
Никогда раньше ни одна женщина не считала его насильником. Никогда женщины не боялись его. Ему было обидно и неприятно, а главное — он никак этого не заслуживал!
— Ну и к черту все! — рявкнул Майк и пихнул Саманту на кровать. Ему надоело, что его принимают за сексуального маньяка, постоянно насилующего своих квартиросъемщиков. Отойдя от кровати, он сердито сверкнул глазами.
— Ну, хорошо, Саманта, давай начистоту. Ну, я поцеловал тебя. Возможно, по правилам, по которым ты живешь, меня за это надо повесить или по крайней мере кастрировать, однако мы живем в обществе, где такое позволяется. Что мне сказать? У нас есть люди, продающие детям наркотики, люди, которые совершили целую серию убийств, люди, которые насилуют детей, и… я. Я целую красивых девушек, которые всем своим видом показывают, что они хотят, чтобы я их поцеловал. К счастью, закон не преследует людей с такими отклонениями, как у меня.
Сложив руки на груди в оборонительной позе и поджав губы, она процедила:
— Что ты хочешь этим сказать?
— То, что нас ждет работа, и я уже устал дожидаться, пока ты соизволишь высунуться из дома вдохнуть свежего воздуха.
— Работа? Я не понимаю, о чем ты!
Ему потребовалась целая минута, чтобы сообразить, что она действительно говорит правду.
— Ты что, не читала завещание отца?
Гнев и боль переполняли ее, но она сумела справиться с собой.
— Конечно, я его читала. Во всяком случае, я знаю его содержание.
— Значит, ты его не читала, — безнадежно вздохнул он.
— Я очень хочу, чтобы ты ушел.
— Я никуда не уйду, поэтому зря не старайся. Мне надоело, что ты постоянно скрываешься, ничего не ешь, ничем не интересуешься. Сколько времени прошло с того момента, когда ты в последний раз выходила из дома?
— Что я делаю или не делаю, тебя не касается. Я тебя даже не знаю!
— Может, оно и так. Но я твой защитник и опекун.
