Глядя на них, Саманта попятилась еще дальше в темноту. В своих брюках и блузке она чувствовала себя явно инородным телом в этой компании. Постепенно клуб начал заполняться, и чем больше становилось людей, тем больше она ощущала, что провалилась в какую-то временную дыру, в самом деле очутившись в 1928 году.
При виде вошедшего Майка Саманта машинально прижалась спиной к стене, наблюдая, как он свободно чувствует себя в клубе, где, очевидно, знал каждый угол. Он заигрывал буквально с каждой женщиной, но Саманта не испытывала ревности: это не был ее Майк. Этот человек был Майк Рэнсом. Красивый, в отлично сшитом смокинге, он по-другому держался, у него была другая походка, даже фигура была другая.
Он подошел к одной красотке — иначе ее не назовешь. На ней было слишком много грима, движения неловкие, смех слишком громкий и, по мнению Саманты, слишком пышная грудь. Майк пригласил ее на танец. Взвизгнув от восторга, женщина вскочила и подала ему руку. Прежде чем взять ее, Майк посмотрел в сторону мужчины, сидящего за столиком, как бы спрашивая разрешения. Глядя поверх своего огромного живота, «упакованного» в безвкусный жилет, черный в желтую полоску, тот снисходительно кивнул, как король своему подданному. Преступник, чувствующий свое превосходство над другими… Интересно, он и вправду полагает, будто достиг в жизни чего-то значительного, подумала Саманта.
Майк вывел красотку на серебряную танцевальную площадку, освещенную таким мягким светом, что в его лучах даже баба-яга выглядела бы очаровательной, обнял ее и повел в танго. Саманта даже задохнулась от возмущения, обнаружив его очередной обман. Он говорил ей, что практически не танцует, что способен лишь крепко прижать партнершу и тереться об нее весь танец. Теперь же она воочию убедилась, что о таком партнере можно лишь мечтать. Даже эту нескладную и неумелую толстуху он ухитрялся так ловко и красиво крутить, поворачивать и наклонять, что она казалась почти изящной. Да с ним и манекен стал бы хорошим танцором.
Когда танго окончилось, Майк проводил красотку к ее гангстеру. Затем, получив от него разрешение, поцеловал ей руку.
— Эй, парень! — окликнул его гангстер, властно махнув рукой.
Что бы ни испытывал Майк, услышав подобное обращение, он не показал виду, а подошел к гангстеру, и тот сунул ему в карман пиджака десятидолларовую купюру. Саманте пришлось приложить массу усилий, чтобы сдержаться и не выскочить из своего укрытия. Как смеет это ничтожество, чья заслуга состоит лишь в том, что он занимается темными делишками, так обращаться с Майком?!
— Ты готова?
Вздрогнув от неожиданности, Саманта обернулась и увидела Вики. Та была уже в длинном блестящем атласном платье синего цвета. Прическа ее была украшена белыми перьями, а на лбу красовалась тройная нитка бриллиантов, и Саманта была уверена, что камешки настоящие.
— Да, готова, — тихо ответила она.
Следуя за Вики в гримерную, Саманта чувствовала, как с каждой минутой все больше теряет ощущение реальности. Это чувство еще усилилось, когда Вики открыла дверь. Гримерная была залита ярким светом. Дафния и другие девушки в разной стадии готовности сидели перед длиннющим зеркалом; повсюду были разбросаны платья, перья, какие-то флаконы и блюдечки с остатками грима.
— Лила? — прошептала Саманта.
— Да, сладкая моя, слушаю? — Лила, она же Дафния, обернулась и окинула ее взором с ног до головы.
— Самое время быть готовой. Твой выход… — Наклонившись, она шепотом добавила: — Ты же не хочешь разочаровать Майка в последний вечер.
Это был удар ниже пояса. Саманта потеряла дар речи, ведь Лила не должна была знать, что это будет последним выступлением Макси в клубе Джубели.
Оглянувшись на других девочек, Лила прошептала:
— Не дрейфь, никто из них не проболтается.
Не Макси, а пока еще Саманта — кивнула.
— Твое платье, — проговорила за спиной Вики, и, обернувшись, Саманта увидела то самое платье Макси. Это не была подделка, как первоначально планировалось. Майк сказал, что снять с него копию обойдется слишком дорого, поэтому Джилли связалась с Обществом американского костюма и через них достала у реставраторов специальные средства, чтобы привести платье в порядок.
У Саманты просто затряслись руки, когда она взяла у Вики это платье.
— Драгоценности на столе, нижнее белье — сзади.
— Ни пуха ни пера, — сказала Лила и отправилась вместе с другими девочками на выход. За ними вышла Вики.
Стоя в продолговатой комнате, одна-одинешенька, с платьем, которое еще недавно было залито кровью, Саманта почувствовала, как по спине пробежал холодок. Обернувшись, она увидела кушетку, как обычно, заваленную всяким барахлом — рваными чулками, замызганными блузками, туфлями с оторванными каблуками. В углу была еще одна свалка одежды, и Саманта точно знала, что где-то там, внизу, находилась дорожная сумка Макси, где хранились все сбережения Макси и Майка: около пяти тысяч в стодолларовых бумажках.
Все еще дрожа, она повесила платье на спинку стула, разделась и стала надевать нижнее белье Макси. И опять, как раньше, мгновенно ощутила себя другим человеком, будто эта одежда имела волшебные свойства. И не удивительно, подумала Саманта, надевая шелковую комбинацию. События, свидетелем которых стала эта одежда, вполне могли оказать на ткань сверхъестественное воздействие.
Несколько дней назад бабушка Саманты рассказала ей все, что в действительности произошло в ту ночь и что изменило судьбы стольких людей, вплоть до того самого момента, как она вышла из служебной двери клуба и в руках у нее была дорожная сумка и мешочек Однорукого.
Слушая этот рассказ, Саманта порой ощущала все так ясно, будто это происходило с ней самой, а порой на нее находило какое-то оцепенение. Всего за несколько дней до этого она узнала о страшной смерти своей матери от рук убийцы-изувера. Есть ли предел переживаниям, которые может человек вынести, да что вынести — просто осмыслить?!
Саманта уже надела платье Макси и присела перед трюмо подправить свой макияж.
— Десять минут до выхода, Макси! — раздался мужской голос из-за двери.
Через десять минут ей нужно будет выйти перед всей этой публикой и петь. Ей нужно будет сделать то, что сделала в ту ночь Макси.
Внезапно она бросила взгляд на запертую дверь уборной, грязную, но крепкую. В конце концов, никто же не заставит ее выйти отсюда, если она не захочет!
Саманта сделала над собой усилие и вновь вернулась к зеркалу. Это ведь только спектакль — внушала она себе. Она лишь исполняет роль, и тем самым помогает Майку. Он использует фотографии сегодняшнего вечера в своей книге, к тому же он…
Наклонив голову, Саманта сжала ладонями виски. Она не могла заставить себя относиться к этому как к спектаклю. Не могла не думать о своей матери и о своем деде Кэле, о том, как он был одинок после исчезновения жены… Воспоминания настойчиво бились в голове и не давали покоя.
