Милая моя Иден, я скучала по тебе и Мелиссе каждый день. То, почему вам пришлось уехать, – это мое проклятие, мой крест. Даже зло, что творили мои предки, не смогло сравниться с тем, что сотворил мой сын. Я не стану отягощать твою память рассказом о случившемся. Это лишь между мной и Господом, и я только надеюсь, что он сможет простить меня.
Род Фаррингтонов, ради которого я пожертвовала своим счастьем, прервется с моей смертью, и так тому и быть. Слишком много ненависти и зла было в нашей крови. Может, это расплата за то, что Минтон пролил кровь и не раскаялся в этом.
Дорогая моя, милая Иден, я оставляю тебе дом, который очень люблю. Знаю, что с моей стороны это эгоистично, но я уверена, что ты будешь любить его и заботиться о нем так же, как я. Я счастлива, что смогла вернуть ему былую красоту. Ну и скажи спасибо, что я избавила тебя от мумии в подвале.
Я желаю вам с Мелиссой счастья. Все это время я старалась быть в курсе того, где вы, как вы живете, и знаешь, я плакала в день свадьбы Мелиссы. Надеюсь, она нарожает тебе славных внучат.
Мне жаль, что ты так и не нашла себе подходящего мужчину.
Дорогая моя девочка, хочу, чтобы ты знала: я смотрю на тебя с небес. Если будет нужно, я постараюсь защитить тебя, если мне позволят, конечно.
Теперь мне пора заканчивать. Я очень старая женщина, и у меня осталось мало сил. Поцелуй за меня Мелиссу. И почему бы тебе не позвонить кому-нибудь из молодых Гренвиллов? Может, кто-нибудь из них окажется так же хорош в постели, как были мои братья Гренвилл.
С любовью
Элис Августа Фаррингтон».
Глава 15
Время шло к полуночи; Макбрайд знал, что должен связаться с Биллом, чтобы обсудить с ним последние события, но ему не хотелось оставлять Иден наедине с адвокатом. А Гренвилл все никак не мог расстаться с ней и вновь обретенным сокровищем. Он восхищенно взирал на ожерелье, будто это был Святой Грааль, и вновь и вновь принимался обсуждать с Иден, как лучше поступить с этим необыкновенным наследством. Иден, как показалось Джареду, больше интересовалась не ценой украшения, а его историческим значением, и рассуждала о том, что надо бы провести более детальное изучение истории рода Фаррингтонов. И еще она не выпускала из рук письма миссис Фаррингтон и время от времени поглядывала на него с нежностью и грустью. Если бы ей предложили выбирать между письмом и драгоценностями, она не колеблясь выбрала бы письмо, решил Джаред. Сам он большую часть вечера помалкивал и только наблюдал за происходящим. И был несказанно рад, что Иден не проявила никаких собственнических чувств, когда осознала, что получила в наследство ожерелье стоимостью… сколько же эта штука может стоить? Миллион? Миллионы? Казалось, мисс Палмер совершенно не волнует эта тема. Она не начала с горящими глазами перечислять, что именно сможет купить на эти деньги. Единственный раз тема денег возникла, когда Иден высказала желание открыть счета для своих будущих внуков.
– Ой, вот подумала о внуках и вспомнила, что уже несколько дней не разговаривала с дочерью, – спохватилась она. Эта мысль, видимо, расстроила ее, да и день выдался нелегкий, и веселье быстро пошло на убыль.
Гренвилл наконец собрался уходить. Джаред понимал, что вообще-то лишний здесь он и его компаньоны мечтают, чтобы он оставил их наедине. Однако мысль о том, что они станут целоваться, едва он выйдет за дверь, буквально привела его в ярость, и он даже сам удивился тому, что так сильно ревнует эту женщину. Впрочем, у него имелось средство ограничить их сексуальную активность. Поймав взгляд Иден, Макбрайд указал глазами на камеры наблюдения. Иден поморщилась и всего лишь расцеловала Гренвилла в обе щеки на прощание.
Макбрайд тем временем размышлял о том, заметил ли адвокат камеры. Если и заметил, то ничем этого не выдал. Впрочем, Джаред уже имел случай убедиться, что Гренвилл прекрасно умеет скрывать и свои чувства, и свою осведомленность в некоторых вопросах.
Как только дверь за гостем закрылась, Иден повернулась к камерам, вытянула перед собой руку со сверкающим ожерельем и сказала:
– Мы его нашли. Спрятанного сокровища больше нет. Так что вы можете теперь оставить меня в покое.
Джаред начал было объяснять, что еще неизвестно, ожерелье ли интересовало Эпплгейта и любовь ли к сокровищам заставила его проглотить бумажку с ее именем, но Иден не желала ничего слушать. Она так и сказала:
– Не хочу больше ничего слышать. Я ужасно устала и иду спать.
– Хорошая мысль, – кивнул Макбрайд. На самом-то деле ему вовсе не хотелось, чтобы она шла спать. Он предпочел бы, чтобы они вдвоем посидели в гостиной и поговорили об ожерелье. Джаред имел определенный опыт обращения с драгоценными камнями и мог бы помочь ей верно оценить ситуацию… хотя вообще-то ему хотелось просто поговорить с ней. Или посмотреть телевизор. Господи, да он уже сто лет не имел возможности провести тихий вечер с нормальной женщиной, сидя у телевизора и обмениваясь время от времени какими-нибудь ничего не значащими фразами.
Кивнув на ожерелье, он начал что-то говорить, но Иден неожиданно швырнула в него сверкающие камни. Макбрайд едва успел подхватить украшение.
– Уверена, что не хочешь надеть его в постель? – пошутил он.
– Это ожерелье много лет несло смерть и горе, люди проливали из-за него реки слез. Чем скорее я избавлюсь от него, тем лучше. Так что заканчивай свою миссию и убирайся отсюда вместе со своими людьми.
Джаред держал камни в руке и чувствовал, что они все еще хранят тепло ее ладоней.
– Я постараюсь. – Он улыбнулся, но Иден не ответила на улыбку и, повернувшись к Джареду спиной, направилась в спальню.
Некоторое время Макбрайд стоял неподвижно, прислушиваясь, потом прошел в кухню, отрезал кусок торта и с тарелкой в руках вышел в сад, чтобы угостить агента, который нес сегодня ночное дежурство. Человек, прятавшийся в темноте, с благодарностью принял угощение и спросил, нашел ли Макбрайд то, что искал.
Джаред хотел было пошутить, что искал шпиона, а нашел миллионы долларов в сапфирах и бриллиантах, но потом передумал и отделался ничего не значащими словами. Годы работы приучили его не распространять информацию и не откровенничать даже с коллегами. Ибо первое правило агента, который намерен выжить, – не доверяй никому. Он пожелал агенту спокойного дежурства и отошел подальше, чтобы позвонить Биллу Тисдейлу.
– Удалось что-нибудь выяснить о людях, разгромивших дом? – спросил Джаред.
– Пока ничего. А что у тебя?
Джаред фыркнул – можно подумать, Билл не в курсе.
– Неужели не успел просмотреть запись?
– Само собой, мы смотрели все, от первого до последнего кадра. Ребята говорят, что давно не видели ничего подобного. И как она распорядится этой штукой?
– Понятия не имею. – Макбрайд достал ожерелье из кармана и разглядывал его в призрачном лунном свете. – Хуже всего то, что я не знаю, имеет ли ожерелье какое-нибудь отношение к нашему делу.
