— Благодарю вас, Дженни уже позаботилась об этом.
— Пойду-ка я поищу близнецов, — сказала Дженни и быстро вышла.
— Вы друг Дженни? — поинтересовалась Николь, наливая ему из кувшина холодного сидра.
— Скорее, друг Клея, — ответил Уэс. Он всматривался в ее лицо, но его глаза постоянно возвращались к ее рту. Эта верхняя губа притягивала его. — Мы росли вместе или, по крайней мере, проводили вместе много времени.
— Расскажите мне о нем, — попросила Николь. Глаза ее расширились, в них появилось выражение напряженного ожидания. — Каким он был в детстве?
— Очень разным, — отозвался Уэс, не сводя с нее пристального взгляда. Она любит его, подумал он. — Мне кажется, он очень огорчен создавшимся положением.
Николь встала и прошла к камину, оказавшись у него за спиной.
— Да, я знаю. Очевидно, он посвятил вас во все подробности этой истории. Я потому и перебралась сюда, чтобы облегчить его положение. Нет, неправда — я облегчила жизнь себе. А Клей будет счастлив, когда разведется со мной и женится на Бианке.
— Бианка. Вы служили у нее в Англии?
— Не совсем так. Многие англичане великодушно приютили беженцев из Франции, и я попала к Бианке.
— Как получилось, что похитители увезли вас вместо Бианки? — напрямик спросил Уэс.
При воспоминании об этой сцене Николь вспыхнула.
— Мистер Стэнфорд, я думаю, нам лучше поговорить о чем-нибудь другом.
Ее смущение было гораздо красноречивее слов. Уэс подивился благородству этой женщины, которая хочет приготовить ужин для любимого человека, зная, что он разделит его с другой. Но хватит, на этот раз он не станет выносить поспешных суждений. Прежде нужно увидеть Бианку.
Примерно через час Уэс с явной неохотой покинул маленький домик Николь и направился в Эрандел Холл, предвкушая встречу с Бианкой. Если такое сокровище, как Николь, всего лишь запасной вариант, то Бианка должна быть ангелом во плоти.
— Что ты о ней думаешь? — спросил Клей, поджидавший друга в отдаленном уголке сада.
— Я собираюсь послать похитителей в Англию. Если мне хоть вполовину так повезет, как тебе, то я умру счастливым.
— Ты еще не видел Бианки. Она в доме и горит нетерпением с тобой познакомиться.
Первый взгляд на Бианку был подобен удару: Уэс словно оказался лицом к лицу с покойной женой Джеймса, Бесс. Внезапно он вернулся в те далекие дни, когда в доме царили любовь и радость. Бесс была наделена особым даром привлекать людей. По всему дому разносился ее звонкий смех, и не было в округе человека, которому не нашлось бы места за ее столом.
Бесс была высокой и сильной. Она всех заражала своей неиссякаемой энергией. Она могла все утро провести в работе по дому, вторую половину дня — с Джеймсом и Клеем на охоте, а потом всю ночь, как догадывался Уэс по не сходящей с лица Джеймса улыбке, предаваться любви. Она могла одной рукой печь пирожки, а другой качать одновременно троих детей.
На глазах Уэса навернулись слезы. Бесс так любила жизнь, что он был готов поверить, будто она действительно вернулась на землю.
— Мистер Стэнфорд, — любезно обратилась к нему Бианка, — проходите, пожалуйста.
Он чувствовал себя полным идиотом и понимал, что выглядит очень глупо. Несколько раз моргнув, чтобы прогнать непрошеные слезы, он взглянул на Клея, который хорошо понимал его смятение.
— К нам мало кто заглядывает, — говорила Бианка, направляясь в столовую. Двое мужчин шли вслед за ней.
— Клейтон обещал, что скоро мы сможем опять принимать. Когда наконец разрешится это двусмысленное положение и я стану здесь полноправной хозяйкой.
Уэс был все еще загипнотизирован ее сходством с Бесс, однако заметил, что ее голос, движения, повадки были совсем другими. И эта ямочка на левой щеке, которой у Бесс не было. Он занял место напротив нее, а Клей расположился между ними.
— Как вам нравится Америка? — спросил Уэс. — Очень отличается от Англии?
— О да, — ответила Бианка, заливая огромным количеством соуса три куска ветчины. Она передала Уэсу серебряный соусник. — Америка — грубая страна. Ни городов, ни магазинов. Но хуже всего — недостаток общества. Я имею в виду — хорошего общества.
Уэс замер с соусником в руке. Она только что оскорбила его страну и соотечественников, и при этом ей даже не пришло в голову, что она совершила вопиющее нарушение всех законов вежливости. Голова Бианки склонилась над тарелкой. Уэс попробовал соус.
— Боже милосердный! Клей, с каких это пор Мэгги стала так злоупотреблять сахаром?
Клей безразлично пожал плечами. Он не сводил глаз с Бианки. У Уэса зародились некоторые подозрения.
— Скажите, миссис Армстронг, — начал было он, но замялся. — Прошу меня простить, вы пока еще не миссис Армстронг.
— Нет, пока нет. — Бианка бросила негодующий взгляд на Клея. — Моя горничная сама отдалась в руки людей, которые должны были меня похитить и привезти к Клею. Потом, уже на корабле, она убедила капитана, что именно она — Бианка Мейлсон, и заставила его обвенчать ее с моим женихом.
Уэс почувствовал неприязнь к этой женщине. Наваждение, вызванное сходством с Бесс, начало рассеиваться. Он понял, что первое впечатление оказалось обманчивым. Бианка была полной и рыхлой, в то время как Бесс — сильной и крепкой.
— Вы говорите, ваша горничная? А разве она не была беженкой? Насколько мне известно, только аристократам пришлось бежать из Франции.
Бианка презрительно взмахнула вилкой.
— Это сказка, которую Николь выдумала и всем теперь рассказывает. Она даже утверждает, что ее дед — герцог де Левро, по крайней мере, так заявила ее кузина.
— Но вы-то раскусили ее?
— Разумеется. Она служила у меня несколько месяцев, и мне ли не знать правды. Скорее всего, она была кухаркой или швеей. Но позвольте, мистер Стэнфорд, — проговорила она и улыбнулась, — неужели вам действительно так интересно беседовать о моей горничной?
— Конечно нет. — Уэс улыбнулся ей в ответ. — Давайте лучше поговорим о вас. Мне редко приходится бывать в столь изысканном обществе. Расскажите мне о своей семье, о том впечатлении, которое произвела на вас Америка.
Уэс ел и одновременно слушал Бианку, что было непросто. Она с упоением распространялась о своей родословной и о доме, которым они когда-то владели. Разумеется, в Америке все было гораздо хуже, чем в Англии, особенно люди. Она привела длинный перечень провинностей, замеченных за слугами Клея, рассказала, что они пренебрегают ею, отказываются повиноваться. Уэс лишь изредка издавал невнятные звуки, выражавшие сочувствие, и не уставал изумляться количеству поглощаемой ею пищи.
Время от времени он украдкой посматривал на Клея, который оставался безучастным, словно не слышал или не понимал, что говорит Бианка. Иногда он смотрел на Бианку с отрешенным выражением, как будто в действительности не видел ее.
