— А это и было важно. В тот вечер я сказала маме, что выйду замуж за Джеми Армитиджа, и она ответила, что это хороший выбор.
Алекс несколько секунд молча смотрел на нее.
— Ты всегда была так одержима замужеством?
— Я хочу, чтобы все складывалось правильно. Что в этом плохого? Я видела несчастливые браки и не хочу такой жизни. — Кей сложила руки на груди и отвернулась от него.
— Всего пару дней назад ты рассказывала мне о троих претендентах, из которых ты пытаешься выбрать себе мужа, а теперь ты собираешься охотиться за этим Джеми.
Кей снова повернулась к нему.
— Я ни за кем не охочусь. Я просто рассказываю, что знаю его. Знаю его семью, его дом, знаю, какими городами владеет его отец.
— А отправиться со мной в путешествие ты хочешь для того, чтобы получить возможность преследовать его, как тебя здесь преследуют близнецы?
— Ты отвратителен.
Алекс несколько раз глубоко вздохнул, чтобы успокоиться, и решил зайти с другого конца.
— Твой брат Адам велел тебе оставаться здесь и ждать, и я думаю, что тебе так и следует поступить.
— А я думаю, что Адам был бы не против, если бы я как можно больше времени проводила с сыном Армитиджа. Адаму не нравятся… — Кей замолчала и отвела взгляд.
— Кто ему не нравится?
Кей не хотелось отвечать, но Алекс пристально смотрел на нее.
— Те трое.
— Ты утверждаешь, что твоему самому старшему брату, которого ты боготворишь, не нравятся те трое, из кого ты решила выбирать себе мужа?
— Да. Ну что, доволен?
Алекс не удержался от улыбки.
— А что он о них говорит?
— Я не буду рассказывать.
Неужели все так плохо? Или ты слишком труслива, чтобы повторить его слова?
— Адам говорит, что эти трое не достойны целовать подошвы моих туфель. Вот! Теперь ты знаешь. Тебе стало от этого лучше?
— Значительно. — Алекс усмехнулся. — Знаешь, все, что ты рассказывала мне о своем драгоценном Адаме, вызывало у меня ненависть к нему, но сейчас я начинаю думать, что мы можем подружиться.
— Вы никогда не подружитесь. Вы слишком похожи.
— Похожи? Ты меняешь показания и утверждаешь, что я похож на твоего старшего брата?
— Что-то ты слишком бурно радуешься, поэтому я больше не желаю говорить на эту тему. Скажу одно: я еду с Джеми, нравится тебе это или нет.
— Не едешь.
— Еду.
— Нет.
— Да.
Алекс непроизвольно сжал кулаки. Ему безумно хотелось сунуть ее в мешок, а мешок подвесить на дерево. Он готов был заплатить кому-нибудь за то, чтобы ее освободили через четыре часа после их отплытия, нет, лучше через шесть. Она ведь шустрая.
— Мне не нравится, как ты на меня смотришь. Я еду, и решение окончательное.
— И что ты там будешь делать? Стричь мужчин? Латать их одежду? Я слышал, у тебя есть кое-какой навык в стирке. Знаю! Как насчет готовки?
Кей хотела напомнить ему о своих успехах в изобразительном искусстве, однако заставила себя промолчать. Его замечание насчет стирки насторожило ее: ему известно о ее семье слишком многое, и узнать все это он мог только от того, кто вхож в дом. Логично предположить, что это дядя Ти-Си, но Кей было известно, что крестный отличается разговорчивостью, только когда дело касается растений. Кто бы ни был его источником, Алекс знает частные подробности о ней и ее родных. И при этом странно, что ему не известно о ее умении рисовать. Обычно она всегда носила с собой этюдники карандаши. Она редко выходила из дома, не прихватив эти принадлежности, чтобы зарисовывать увиденное. Но в тот вечер, когда она познакомилась с Алексом, она собиралась на бал, поэтому карандаши и бумага остались дома. А потом произошло столько событий, что она забыла о рисовании.
Надо бы воспользоваться незнанием Алекса о том, что она умеет рисовать, решила Кей.
— Ты говорил, что рисовать может любой. Если я правильно помню, ты сказал: «Да что тут сложного!» Ты умеешь рисовать?
— Немного, — ответил он. — Не хочешь — не верь, но в Лондоне я учился у художника.
— Ты намеревался сам стать регистратором в экспедиции, верно?
— Я подумывал об этом. — Алекс улыбался.
Как же Кей хотелось пнуть его! Что еще он утаил от нее?
— А как ты смотришь на то, что мы оба сделаем рисунки и предоставим Джеми решать, кого из нас будет зарисовывать диковинки для потомков?
Алекс все еще улыбался.
— Леди, должен предупредить, что я был лучшим в классе.
— Вот как? — произнесла Кей, изображая изумление.
— Да, так. Мне нравилось ходить на пустошь и рисовать животных. Если бы я не любил лошадей, я мог бы… — Он пожал плечами. — А ты где училась?
— В Академии для юных леди миссис Купер, — быстро ответила Кей. — Мы обычно расписывали фарфоровые чашки.
Она не солгала, только не уточнила, что тогда ей было четыре и она рисовала на чашках портреты родных. Именно это и побудило маму нанять первого из череды частных учителей рисования.
— А сейчас расписываешь?
Алекс широко улыбнулся. Он не сомневался в том, что выиграет художественное соревнование. Алекс рассуждал так: если бы сестра Ната была хорошей художницей, он обязательно рассказал бы ему, а так как он об этом ни разу не упомянул, значит, никакого таланта у нее нет. Надо же, чашки! Она плохо представляет, какие навыки требуются в такой экспедиции. Рисовать нужно быстро и точно.
— Договорились? — спросила Кей. — Мы устроим соревнование, а Джеми будет судить. Если он скажет, что я хуже, я вернусь в пансион и останусь ждать приезда Тэлли. Ну?
Алекс нахмурился. Уж слишком уверенно она говорит, что-то тут не так.
— Что ты затеяла?
— Ничего. Я просто хочу поехать с тобой и готова приложить все силы, чтобы обойти тебя в соревновании. Если бы ты предложил стреляться на рассвете, возможно, я не отказалась бы.
— И все это ради того, чтобы отправиться в экспедицию с Армитиджем?
— Ради этого и кое-чего другого.
— Скажи, тебе нужен этот парень или его деньги?
Кей едва удержалась, чтобы не влепить Алексу пощечину, однако сдержалась.
— Его деньги, естественно, потому что, по твоим словам, я готова выйти замуж без любви. Допускаю, что ты считаешь меня неспособной на любовь. Ты действительно так думаешь? Что я слишком черствая, чтобы кого-то полюбить?
Алекс озадаченно захлопал глазами.
— Как это от рисунков мы перешли к холодным сердцам?
Кей замахала руками.
