— А я не имею понятия, кто или что я, — закончил он за нее фразу и улыбнулся. — Послушай, Эмили, ты очень хорошенькая, и я знаю, что сердце у тебя доброе. Скажи мне, на что рассчитывает женщина, помогая незнакомцу?
— На то, что ее не упекут за решетку, — ответила Эмили, заставив его засмеяться.
— Ну допустим, что я тебя запугивал, чтобы привлечь твое внимание и заставить выслушать меня. Как бы то ни было, я хотел сказать, что у меня может оказаться жена и куча детишек. Что будет, когда я разыщу ее и когда придется рассказать ей все, что произошло со мной за время моего отсутствия? Думаешь, она мне поверит?
— Не уверена, что женатые мужчины в Америке или в какой-нибудь другой стране заслуживают доверия.
— Возможно, я заслуживаю, не знаю. А как насчет Утки? Он заслуживает доверия?
— Назови Дональда так еще хоть один раз и можешь считать, что наш разговор окончен. Не рассчитывай тогда на мою помощь. Понятно?
Майкл улыбнулся.
— Полагаю, это значит, что я не дождусь ответа на мой последний вопрос?
— Давай проясним некоторые вещи раз и навсегда, чтобы потом не было никаких недоразумений, — сказала Эмили тоном, не терпящим возражений. — Я помогу тебе восстановить память, но сначала ты должен усвоить несколько железных правил.
— Я тебя внимательно слушаю.
— Во-первых, не смей касаться моей личной жизни. И моего тела. Держи свои руки при себе!
— Понимаю. Ты в гареме другого мужчины.
— К гарему я не имею никакого отношения и… — Ее глаза сузились от злости. Эмили посмотрела на Майкла. — Прекрати сейчас же! Я прекрасно понимаю, чего ты добиваешься. Ты пытаешься рассердить меня, заставить меня злиться. Мне это совсем не нравится.
— Но когда ты злишься, ты прекрасна, как ангел. Твои глаза горят, и…
— Я ясно выразилась? Или я больше не услышу комментариев в свой адрес, или никакой помощи ты от меня не дождешься. Понятно?
— Еще бы. Какое там следующее чугунное правило?
— Железное правило. Правила не бывают чугунными. И последнее. Больше ни слова о том, что ты — ангел, я — ангел или что… что…
— Что мы — ангелы и что некоторые из нас иногда становятся людьми, а некоторые нет. Так?
— Именно. И сегодня мы найдем для тебя другую комнату. Ты не можешь больше оставаться со мной в одной квартире. Надеюсь, ты со мной согласен?
— Ну конечно. Только обещай мне одну вещь.
— Какую?
— Если ты захочешь нарушить какое-нибудь из этих правил, ты скажешь мне об этом. Если ты захочешь поговорить со мной о своей личной жизни, об ангелах или чтобы я прикоснулся к тебе, обещай, что я узнаю об этом, — сказав это, Майкл протянул руку. — Считай это сделкой. Ну что, согласна?
Эмили колебалась. Она чувствовала, что должна прогнать этого человека, и тем не менее пожала ему руку в знак того, что согласна на эту сделку. И опять, когда Эмили прикоснулась к нему, она почувствовала спокойствие и даже умиротворение. Она вдруг поняла, что все будет хорошо и что ее жизнь пойдет так, как она сама того захочет.
Наконец Эмили убрала свою руку и сказала:
— А сейчас оставь меня, пожалуйста. Мне нужно переодеться. Встретимся внизу через час. Сначала пойдем в магазин и купим тебе что-нибудь из одежды, а потом поищем тебе комнату. Не можешь же ты опять ночевать здесь.
— Спасибо, Эмили, — ответил он с улыбкой. — Ты — ангел.
Она открыла было рот, чтобы высказать ему свое негодование, но потом увидела задорный огонек в его глазах и не смогла удержаться от смеха.
— Убирайся! — сказала Эмили, все еще смеясь. — Уходи!
И Майкл ушел.
Эмили собиралась в душ, когда вдруг зазвонил телефон.
— Привет, моя сладенькая! Ты все так же безумно любишь меня? — услышала она голос Дональда. — Ты простишь меня, если я скажу тебе, что всю ночь тушил пожар? Был действительно страшный пожар. Я молю тебя о прощении.
Эмили села на кровать. Ей было так приятно снова слышать знакомый голос.
— О Дональд! Со мной тут такое произошло! Ты не поверишь: я сбила машиной человека.
Некоторое время Дональд молчал, видимо, обдумывая ее слова. Эмили легко могла себе представить, какое у него было сейчас лицо.
Наконец он сказал трагическим голосом:
— Расскажи мне все. Особенно о полиции. Что они сказали?
— Ничего. Полицию никто не вызывал. Я имею в виду, их не было прошлой ночью. А утром полицейский сказал Майклу — это тот, кого я сбила, — что он может написать заявление и тогда меня посадят в тюрьму, но…
— Эмили! Не все сразу и не так быстро! Остановись и начни все с начала.
Она начала рассказывать все по порядку, стараясь ничего не упустить. Но Дональд постоянно перебивал ее и задавал одни и те же вопросы про полицию.
— Дональд! Если ты не дашь мне рассказать все до конца, я подумаю, что тебя интересует только одно: как эта история может отразиться на твоей карьере.
— Ты говоришь глупости и прекрасно это знаешь. Я спрашиваю, ты не пострадала?
— Нет. Но я ехала с очень большой скоростью и выпила по крайней мере два бокала шампанского.
— А этот парень точно не собирается писать заявление?
Эмили сжала губы, а потом глубоко вздохнула, чтобы не выйти из себя.
— Нет, — сказала она спокойным голосом. — Но он требует, чтобы я занималась с ним сексом.
— Если он научит тебя чему-нибудь новенькому, хорошенько это отработай и потом мне покажешь.
Эмили это совсем не позабавило. А ему, напротив, ее слова показались занятными. Саму мысль, что какой-то мужчина требует от нее секса, он, очевидно, считал невероятно смешной и нелепой.
— На самом деле этот человек, Майкл Чемберлен, мне очень нравится. Он великолепен. И живет со мной в одной комнате. А еще я купила плюшевого медвежонка.
— Хорошая идея. Пусть он пока остается с тобой. Так он постоянно будет на виду, а ты сможешь наблюдать за ним, чтобы ему не удалось сделать какую-нибудь подлость. Дай понять окружающим, что с ним все в порядке. Не хотелось бы, чтобы этот тупица потом написал заявление или жалобу.
— Дональд! — Эмили разозлилась. — Он не тупица, и я провела с ним ночь.
Дональд засмеялся, уверенный в том, что это шутка. Этим смехом он еще больше разозлил ее.
— Эмили, любовь моя, — сказал он, — я доверяю тебе и очень хорошо тебя знаю. И потом, ты достаточно практична и не стала бы выбрасывать деньги на покупку какого-то там медвежонка.
— Нет, стала бы, — ответила она, и губы ее снова сжались.
— Как бы не так! Это такая же правда, как то, что я когда-нибудь буду разъезжать на «вольво». Мне надо идти. А ты оставайся и повеселись хорошенько со своим дружком. Люблю тебя, — сказал на прощание Дональд и повесил трубку.
