– Этот ручей – граница колтеровской плантации. Давай спешимся. Я покажу тебе место, где играл в детстве.
Он помог Морган спуститься, словно ненароком обняв ее за талию.
– Давай руку, нам надо перейти через ручей по камням. – Рука была большая, теплая и сухая. Они пересекли поток и пошли по лугу, а он все не отпускал ее руки.
– Я сюда часто прибегал. Это было целое приключение, потому что это уже не наша земля.
– А сестры твои здесь бывали?
– Нет, они боялись намочить ноги.
– В нашей усадьбе Трагерн-Хауз у меня тоже было свое особое место. Там росла огромная, старая шелковица на широком лугу. Я вытоптала вокруг нее траву, но с большого расстояния меня никто там увидеть не мог, такая высокая трава росла на лугу, выше головы.
Глаза у нее сияли.
– Мне бы, наверное, там тоже понравилось. Она засмеялась:
– У меня не было ни братьев, ни сестер, так что некому было это место показать. Но тебе я, наверное бы, его показала, – тут она внезапно запнулась и даже зажала рот рукой.
– Что такое? – спросил он обеспокоенно.
– Да я только что сообразила: когда я была ребенком, ты ведь уже стал взрослым и таким же большим, как сейчас.
Он тоже рассмеялся:
– Да, так оно и есть. Я на четырнадцать лет старше тебя. Я тоже забыл, что ты того же возраста, что и моя инфантильная младшая сестра.
Морган взглянула на нею, улыбаясь, и пожала ему руку:
– Я принимаю твои слова как комплимент.
Сету ужасно захотелось тут же ее поцеловать, но момент был упущен, так как она увидела большую черно-оранжевую бабочку и бросилась за ней, дернув Сета за руку.
Вот проклятье! Нет, что ни говори, женщины созданы, чтобы их целовать и наряжать, а вовсе не для того, чтобы бродить с ними по лесам и болтать о детстве. Но он обо всем забыл, увидев дерево. Когда-то оно стояло несколько вдалеке от ручья, но с годами вода подмыла кромку берега, и теперь оно свешивало ветви над самой водой, словно над прозрачным потоком образовалась крыша.
– Вот оно.
Морган увидела дерево, и он и слова не успел сказать, а она уже вскарабкалась на берег и уселась под деревом. И весело поглядывала на Сета.
А он стал смотреть на нее. Непомерно широкая юбка была в грязи, и на щеке красовалось какое-то пятно.
И она поняла, на что он смотрит.
– Да, ты правильно подумал. Я не леди и никогда не хотела и не хочу ею быть. И мне здесь гораздо лучше, чем на балу у Синтии Фергюсон.
Сет засмеялся:
– И мне здесь больше нравится. Он поднялся на берег и сел рядом с ней. И тут она решила использовать момент, чтобы уладить окончательно их отношения.
– Сет, я хочу поговорить с тобой. Вчера утром мы поссорились из-за того, как я причесываюсь. А вечером я на тебя рассердилась, когда принимала ванну. – Она сделала паузу, но он молчал, хотя она чувствовала на себе его взгляд. – Я хочу, чтобы между нами установились дружеские отношения. Я не хочу, чтобы мы ссорились. Я хочу, чтобы стало совсем ясно: наш брак – это сделка, деловое соглашение.
– Понимаю. Ты не желаешь со мной спать. – Глаза его смотрели холодно. – Хорошо. – Он взглянул на гладко зачесанные волосы, на мешковатое платье. – Думаю, что смогу удержаться и не изнасиловать тебя. Ты ведь этого опасаешься? Она чувствовала себя задетой:
– Да, именно этого.
– Тогда я даю тебе честное слово, что ни в какое время дня и ночи не стану навязывать тебе свое внимание. Ты довольна?
Она вздохнула:
– Да.
Прекрасное настроение, с которым для Сета начался этот день, было бесповоротно испорчено. Однако Морган день показался еще ярче и яснее. Она почувствовала большое облегчение. Наверное, теперь между ними ссор больше не будет.
Ворчливый голос Сета нарушил молчание:
– Едем обратно, – и он направился к стреноженным лошадям.
– Сет, подожди.
Он нетерпеливо остановился.
– Сет, – и она коснулась его руки. – Я не хотела тебя рассердить. Я просто хотела сказать, что хочу стать твоим другом. Я больше не хочу с тобой ссориться. Но я каким-то образом все испортила.
Его гнев растаял, и он улыбнулся:
– Ты права, женушка. Я очень раздражителен. Прошу извинить, мою грубость. – Он снял шляпу и поклонился.
Морит засмеялась.
– Я прощаю вас, сэр.
– И чтобы доказать, как я раскаиваюсь, я попрошу повара приготовить нам назавтра корзинку с провиантом для пикника, и мы отправимся в мою лесную хижину – такое хорошенькое уединенное местечко, довольно далеко вверх по ручью. Надеюсь, вам это предложение нравится, миледи:
– Да, дорогой сэр, за исключением одного пункта.
Сет слегка нахмурился.
– Что же это такое?
Но улыбка Морган была просто обезоруживающей.
– А то, что вы мне самой позволите приготовить еду для пикника.
– Тебе? Да разве ты умеешь стряпать?
– Завтра вы сможете судить об этом сами.
Сет тоже улыбнулся:
– Я, кажется, приобрел больше, чем рассчитывал. Жену, которая умеет готовить! Ну, надеюсь, Люпита не станет ревновать.
– Люпита?
– Это кухарка на моем ранчо в Нью-Мехико.
– Завтра ты мне о нем расскажешь.
И они улыбнулись друг другу, сели на лошадей и отправились в обратный путь к большому дому в дружеском, хотя и молчаливом согласии.
Перед самым обедом Морган услышала голоса золовок.
– Морган, иди смотреть, – и пухлое личико Дженнифер расплылось в очень широкой улыбке. Она подтолкнула Морган к столу, заваленному тканями и отделкой. Несмотря на совет Норы, все ткани были кремовые, розовые и бледно-голубые. Нора их внимательно оглядела:
– Но, девочки, я же говорила вам, что надо выбирать яркие, чистые тона. Морган сама слишком светла и белокожа, чтобы носить то, что вы выбрали.
Три молодых особы расстроились, и Элинор робко ответила:
– Но, мама, это такие красивые цвета. Морган пощупала шелка и сатины. Для Нью-Мехико они были совсем неподходящие.
– Ну что ж, сестренки выбрали как раз то, что носят в юрах Нью-Мехико.
И все повернулись к Сету. Дженнифер вздернула нос:
– Если леди должна путешествовать, это не значит, что она не должна быть леди.
– Дженнифер права, – добавил Остина. – Когда леди носит шелковое платье, она всегда помнит, что она леди.
– Если женщина – истинная леди, она ею останется даже в мужских брюках, – заявил Сет.
