Сегодняшний вечер принадлежит Гордону. Она будет с ним особенно мила. Она забудет Сета, забудет его смеющиеся глаза, его прикосновение. Да, сегодня вечером она начнет новые отношения с Гордоном, и Сет Колтер уйдет из ее жизни навсегда.
Она стала спускаться вниз. Сегодня, во всяком случае, Сет не будет ее беспокоить. И она сможет отдохнуть душой в обществе Гордона.
– Извините, что задержалась, Гордон. Адам так устал в обществе этого отвратительного Блейка.
– Морган! – поспешно сказал Гордон. – У нас гость, мистер Блейк.
Сет лукаво смотрел на нее и слегка улыбался. На щеках появились глубокие ямки. Происходящее его явно забавляло. И прежде всего ее смущение!
– Сожалею, миссис Колтер, если общение со мной так утомило вашего сына.
– Да, я уверен, что Морган совсем не то хотела сказать, Дэйв. – И Гордон взглянул на Морган, ожидая поддержки. – Это просто…
– А вы не возражаете, если мы сядем за стол? Я просто умираю от голода. – Морган произнесла это медовым голоском и любовно взглянула на Гордона.
Гордон нахмурился. Все это было так непохоже на Морган. Что с ней происходит?
Она вошла в столовую, опираясь на руку Гордона, несколько отвернувшись о Сета.
Они ели молча то, что подавал Мартин. Сет потягивал вино и, улыбаясь, посматривал на Морган.
– Расскажите о себе, Дэйв. Вы говорили, что уже довольно долго живете на Западе?
– Да, мистер Блейк, поведайте нам, пожалуйста, о вашей жизни. С вами случалось, наверное, много очень интересного, – почти издевательски произнесла Морган.
Гордону стало неловко. Она чересчур дает понять, что Дэйв ей не понравился. Он поговорит с ней после обеда. Нельзя так обращаться с гостями.
Но Морган не обращала никакого внимания на его озадаченный вид.
– Особенно рассказывать не о чем. Последние два года я мыл золото в Калифорнии.
– На приисках! От меня ушло несколько работников. Заразились золотой лихорадкой. Одно время я даже сам хотел туда уехать.
– Но в тамошнем образе жизни нет ничего приятного. Грязный быт, а работа иногда просто невыносимо тяжелая.
– Но вам, по-видимому, она нравилась. Вы там провели целых два года. А за два года многое что может случиться, – и она бросила любящий взгляд на Гордона.
– Да, за этот срок можно создать новую жизнь.
Она знала, что он имеет в виду Адама. Он не понял, что она хотела сказать.
– Да, люди начинают новую жизнь, если со старой покончено.
Сет только улыбнулся в ответ.
– Ну, хватит, разговор приобретает слишком философский характер для моих бедных индейских мозгов.
– Индейских?
– Да, я обнародовал семейную тайну. Моя мать принадлежит к племени команчей. Но мне мало что известно о жизни индейцев. Мать оставила меня, когда я был младенцем, и вернулась к своему народу.
Морган нежно взглянула на Гордона:
– Но иногда, Небесные Глаза, ты выглядишь как настоящий индеец. – Голос у нее был низкий и ласковый.
Гордон был крайней удивлен. Со стороны, глядя на них, можно подумать, что двое влюбленных ведут понятный только им шутливый разговор. Он сдержанно засмеялся, хотя ничего не понимал.
Морган обернулась к Сету, который безмятежно улыбался. Он внимательно слушал Гордона, и Морган могла за ним незаметно понаблюдать.
Широкие плечи и мощная грудь чувствовались и под широкой рабочей одеждой. Он совсем не казался неуклюжим, хотя сидел за столом, уставленным серебром и фарфором. Он подносил к губам хрустальный бокал с удивительной легкостью, и она удивлялась его умению контролировать огромную силу, таящуюся в его большой ладони, – бокал оставался невредимым. Через ворот расстегнутой рубашки были видны светлые курчавые волосы у него на груди. Она вспомнила медово-золотистый цвет его кожи, мускулистые бедра, причудливую форму больших пальцев его ног… и вздрогнула.
– Морган, тебе холодно?
– Нет-нет, тепло. – Она старалась говорить беспечно, изо всех сил избегая смотреть Сету в глаза.
– Как называется этот десерт? – спросил Сет. Гордон вопросительно взглянул на Морган.
– Babas au rhum «Ромовые бабы (фр.)», – прошептала она.
– А да, теперь я вспомнил.
– А вы знакомы с французской кухней, Дэйв?
– Да, немного. Одно время я имел недолгую возможность наслаждаться ею и очень ее полюбил.
– Морган составляет меню на каждый день и многое сама готовит. Вы бы попробовали ее завтраки. Они просто восхитительны.
– Да, мне хотелось бы отведать завтрака, приготовленного самой миссис Колтер. – И он взглянул на нее поверх хрупкой фарфоровой чашки, которую держал в руке. Затем его взгляд опустился ниже, к ее груди.
Морган хотела было прикрыть грудь рукой, но остановила ее на полпути. Как он смеет так смотреть на нее! Она чувствует себя под его взглядом просто голой. И она посмотрела на Гордона, словно прося защитить ее от этого бесцеремонного животного. Но тот увлекся десертом и ничего не замечал.
Наконец обед подошел к концу. У Морган тело заныло от напряжения. Надо бы отдохнуть, остаться одной.
– Как насчет бренди и сигары, Дэйв?
– С удовольствием.
– Морган, ты присоединишься к нам?
– Нет. Я выпью чаю во дворе. Там, наверное, прохладнее. Подадите туда, Мартин?
– Морган права, вечер прекрасный.
– Но тогда, может быть, миссис Колтер позволит нам присоединиться к ней, – спросил Сет.
– Морган, ты не возражаешь?
У нее не было предлога, чтобы отказаться. И молча они вышли во двор. Луны не было, они едва могли видеть друг друга.
Гордон нарушил молчание:
– Небо здесь такое чистое, а звезды яркие. Если бы мне совсем не нравилось Нью-Мехико, его ночное небо я все равно бы любил.
– Вы говорите со знанием дела.
Морган вздрогнула, потому что голос Сета звучал близко, даже чересчур близко. Она почти чувствовала его дыхание.
– Вы долго пробыли на Востоке?
– Нет, к сожалению, немного. Мой отец послал меня в Гарвард.
– Неужели? Тогда вы, наверное, первый индеец, окончивший Гарвардский университет.
– Я уверен, что не только первый, но единственный. Но ведь там не знали, кто моя мать. Я этого не афишировал.
Сет засмеялся. Этот смех, низкий, грудной, Морган помнила хорошо.
– Уверен, что на Востоке люди к индейцам питают те же чувства, что и здесь.
– Да, каждому рядовому обывателю надо кого-то ненавидеть. Дэйв, вы составите Морган компанию на несколько минут? Я хотел бы пойти посмотреть, как там Адам.
