Как только Калли увидела, что Мег проснулась и слушает, она тотчас замолчала. Ее истории предназначались Талису, и только ему. Еще ни один человек, кроме него, их не слышал и даже не знал об их существовании. Это была тайна, которая принадлежала только им двоим. Калли была уверена, что Талису нравятся ее истории потому – ну, потому что ему нравится она сама и он ее любит. А больше, конечно же, никому не захочется ее слушать. У других людей, разумеется, как и у нее, в голове много своих историй.
Но как только она замолчала, Талис нетерпеливо подтолкнул ее в бок, чтобы она продолжала. Мег тоже нахмурилась, потому что и ей хотелось услышать, что произойдет дальше.
Поначалу Калли была очень смущена, но постепенно, минута за минутой, она смелела, и вот она уже увлеченно продолжала рассказывать, свода историю. Оказалось, что когда тебя слушает одни, то это очень хорошо, но когда слушают двое – это еще лучше.
Когда она закончила, Мег ничего не сказала. Она только подобрала свое вязание с пола и сказала детям, что им пора ложиться спать.
Калли была этим страшно разочарована. Почему Мег ничего не говорит о ее истории? Понравилось ей или нет? Может быть, для нее это слишком глупо – всякие желтые бабочки, которые на самом деле мальчики.
Весь следующий день Калли была как в воду опущенная. Она плохо ела. Все, что нужно было, она сделала: покормила кроликов, покормила цыплят, но, вопреки обыкновению, без всякого удовольствия. Зато она весь день намекала Мег, что та должна отпустить комплименты ее истории.
Но Мег, которая была обычно так сообразительна во всем, что касалось детей, казалось, и не понимает, на что намекает Калли. Она, как обычно, делала свои дневные дела, ни словом не вспоминая о вчерашнем вечере.
Вечером, когда они расселись подле очага, Талис слегка подтолкнул Калли.
– Давай, – сказал он. – У тебя здорово выходит.
– Нет, – упрямо ответила Калли. Теперь она уже была по-настоящему обижена на то, что Мег так и не сказала ни слова о ее истории.
Через некоторое время Уилл, уложив свои вечно починяемые уздечки на колени, стал клевать носом, Мег заявила так громко, что он едва не упал со стула:
– Я хочу, чтобы была лошадь. Белая лошадь, которая…которая умеет летать.
Уилл посмотрел на нее с таким: видом, как будто она сошла с ума.
– Ты что-то не то говоришь, мать, – заметил он. – Лошади вообще-то не летают. А если и найдется где такая, чтоб летала, так я навряд ли смогу ее тебе купить.
Мег держала в руках большую охапку одежды, которую ей надо было заштопать. Она делала вид, что очень внимательно ее рассматривает, но на самом деле искоса кидала взгляды на Калли. Весь день она и веселилась, и жалела ее, видя, как она переживает. Мег было даже приятно, что ребенок так выпрашивает ее похвалу. Уилл по-прежнему пристально смотрел на жену, ожидая, когда же она объяснит ему, что она имела в виду, сказав, что хочет летающую лошадь. Талис же высоко подпрыгнул и захлопал в ладоши:
– Да! Да! Белая лошадь, которая умеет летать, и мальчик, который сидит у нее на спине и летит прямо к звездам.
Глаза и рот Уилла открывались все шире.
– Ну как, Калли, тебе это нравится? – спрашивал Талис, чтобы ее подбодрить.
Калли сидела, обхватив колени руками. На ее лице была улыбка глубочайшего удовлетворения. Наконец она поняла, что весь день Мег ее попросту дразнила, как, впрочем, и Талис. На самом деле Мег очень-очень понравилась ее история. Она сделала Калли самый большой комплимент, который можно сделать рассказчику: она просила рассказать еще.
– Нет, – тихо сказала Калли. – Эта лошадь не любит мальчиков. Терпеть их не может. Однажды один мальчик ее ударил.
Уилл перестал пытаться понять, что происходит. И Мег, и Талис в гробовой тишине вперили взоры в Калли и слушали. Он поспешил сделать то же самое.
– Прежде чем она посадит мальчика к себе на спину, он должен завоевать ее доверие. Потому что она кобыла, и у нее прекрасная длинная золотая грива.
Калли сделала паузу. Талис знал, что теперь ему нужно задать вопрос.
– И что он сделает, чтобы завоевать ее доверие?
Все слушали. Калли начала рассказывать длинную историю о колдовстве.
19
– Ну почему я-то должен собирать ягоды? – хныкал Талис. – Это же женская работа. Я мужчина!
Не дожидаясь, что ответит Мег, Калли хихикнула.
– Ты ничуть не больше мужчина, чем я, – засмеялась она. – Ты еще маленький мальчик, и ничего ты пока не можешь, только собирать ягоды.
Ее слова, конечно, звучали весьма обидно, но дело было в том, что за зиму Талис вырос, по крайней мере, на три дюйма, а у нее, похоже, росли только волосы. Ее раздражало, что иногда он бегал играть с мальчиками, которые были в два раза старше, чем он, а она при этом оставалась дома одна не меньше; чем на целый час. Хорошо бы ей, конечно, пойти поиграть с девочками – с теми, кто был того же возраста, что и она. Но – Талису она в этом не призналась бы никогда в жизни – с девчонками ей было скучно. И вот получалось, что она сидела дома, с Уиллом, пока Талис бегал и играя где-то в деревне.
Но вчера Талис наступил ногой на двух пчел, а сегодня его ступня так сильно распухла, что он не мог выполнять свои дела – те, что, как он полагал, способен сделать только лишь мужчина – вопреки тому, как делала Калли, чтобы доказать ему обратное. Осмотрев его ногу, Мег решила, что Талис может пойти с ней и с Калли собирать ягоды. На склоне холма они уже налились соком. И вот теперь Талис негодующе протестовал, говоря, что это дело, не достойное мужчины.
Но Калли знала, в чем дело. Талис обычно притворялся, что он человек очень сильный, небрежный и жесткий, но она знала то, что не знала даже Мег – у него была чрезвычайно чувствительная кожа. Его так страшно обжигала крапива, что по ночам он молча сжимал зубы, и по его лицу лились слезы. Не то чтобы он боялся боли, нет. Даже когда Уилл за его небрежность бил его (а эта случалось не раз), ему было не так больно. Но он буквально не переносил все, что ранило кожу. К его великому огорчению, его кожа очень быстро краснела, и его кожаная одежда иногда натирала на ней ужасные мозоли. Так что часто Калли в страшной тайне нашивала мягкие заплатки вокруг особенно жестких мест его одежды.
А сегодня, из-за этой ужаленной ноги ему придется идти на гору и заниматься там сбором ягод, продираясь через густые заросли крапивы, которые еще сильнее обожгут его нежную кожу.
Обычно Калли о нем очень заботилась, но сегодня она на него сердилась. Ужалился-то он вчера за то время, пока бегал по всей деревне с какими-то парнями, оставив ее в одиночестве. Когда Уилл, чтобы подразнить Талиса, за-явил, что потом он может еще испечь пирогов из этих ягод, она расхохоталась неестественно громко. Талис так взглянул на нее прищуренными глазами, что было ясно – он отплатит ей позже.
