— Вам не понравится, — не выдержала Вайолет.
— Посмотрим.
— Подруга рассказала мне одну историю, которую я сама услышала впервые, но я же говорила, что выросла не здесь. Да и подруга узнала все это, только когда повзрослела. — Вайолет помедлила. — А курицу жарить вы умеете?
Шантаж, подумала Бейли. Эта женщина шантажирует ее и утаивает информацию. Поморщившись, Бейли направилась к дряхлому холодильнику — сколько лет уже никто не выпускает холодильники с округлыми уголками? — и заглянула внутрь. В морозилке наросла толстая ледяная шуба, хлипкая дверца давно отвалилась. На нижних полках стоял десяток пластмассовых банок и коробок с каким-то неаппетитным, серовато-зеленым месивом, испускающим тошнотворную вонь. Стараясь не дышать, Бейли просунула в холодильник руку, вытащила мокрый пакет с чем-то смутно напоминающим цыплячью тушку внутри и поскорее захлопнула дверцу. В пакете и вправду был цыпленок — скверно ощипанный, с головой и лапами. Предстояло не просто зажарить его, но и прежде опалить остатки перьев.
— Стало быть, Вайолет, — заговорила Бейли совершенно равнодушным тоном, — это вам принадлежит титул первой лентяйки мира? Или есть и другие претенденты?
— Таких, чтобы могли потягаться со мной, я пока не встречала, — жизнерадостно откликнулась Вайолет и потянулась за следующим косячком.
Бейли перерыла чуть ли не всю кладовую, нашла картошку, которая еще не успела сгнить, и жестяную банку с мукой. В кладовой обнаружились и другие консервные банки, и она перенесла их в кухню, где поставила на стол перед Вайолет.
— Насколько я понимаю, подсчетом калорий вы не занимаетесь, — сказала Бейли, и Вайолет фыркнула в ответ. — Ясно. Предлагаю один обед в обмен на информацию. Так что вам рассказала подруга про мою ферму?
— Эту историю она услышала от своей двоюродной бабки, которая говорила, что всей правды не знает никто. Хозяйкой фермы была одна женщина, которую в городе никто не любил. Она растила двоих детишек… — Под прицельным взглядом Бейли Вайолет осеклась. — Нет, ни одному не зашивали заячью губу, и подруга вообще не припомнила в городе таких детей. Да и потом, все это было так давно, что эти дети не имеют никакого отношения к человеку, которого вы ищете. — Она сделала паузу, тонкой улыбкой давая понять, сколько выводов сделала из единственного неосторожного вопроса Бейли.
— Словом, та женщина куда-то уезжала на время и вернулась уже замужем за каким-то чужаком. Подруга говорит, звали его Гатри или вроде того. Перца можно не жалеть, — добавила она, увидев, как Бейли добавляет соль и перец в муку, чтобы обвалять цыпленка.
— Дальше, — потребовала Бейли, подсыпая еще перца.
— Моя подруга — кстати, ее Глэдис зовут, — так вот, Глэдис говорит, что тот мужчина был здоровенным и вроде как простоватым, недалеким. Говорит, что когда эта женщина — имени ее Глэдис так и не припомнила — купила ферму, дом разваливался от старости на глазах, и поскольку новая хозяйка работала в городе, делать ремонт ей было некогда. Но муж быстро привел дом в порядок. А вот это вам понравится: бабушка Глэдис вспоминала, что этот муж хозяйки сам делал джемы и маринады. И возил их в кэлбернский магазин на продажу.
Вайолет снова затянулась, наблюдая, как Бейли жарит цыпленка в горячем масле и режет картошку в большую чугунную сковороду.
— Вы говорили, что в этой истории кое-что мне не понравится, — напомнила Бейли.
— Глэдис говорит, что всех подробностей она не помнит, но бабушка рассказывала, будто бы у хозяйки фермы был роман с каким-то сослуживцем. Когда она объявила мужу, что разводится с ним, и велела уходить с фермы, бедолага повесился в сарае.
Бейли замерла со щипцами на весу.
— В моем сарае?!
— Вот-вот. Я же говорила, вам не понравится.
Несколько минут Бейли переворачивала цыпленка в масле и думала о несчастном обитателе фермы. Так она и знала: до нее в этом доме жил тот, кто по-настоящему любил его. Благодаря женитьбе этот человек обрел место, где мог заниматься любимым делом. Он даже ухитрялся продавать то, что вырастил и приготовил своими руками. А потом узнал, что жена-прелюбодейка решила отнять у него все разом. Если он и вправду был простоват, то не мог и мечтать о покупке своей фермы. И вправду страшная история, решила Бейли.
Не дождавшись от гостьи новых вопросов, Вайолет заговорила сама:
— Не принимайте близко к сердцу, у каждого старого дома своя история. За пару лет до того, как мой муж купил этот дом, прежний его хозяин уронил себе на ногу бензопилу. Начисто отрезало.
— Но самоубийство… — тихо возразила Бейли, отходя к кухонному столу возле раковины и проверяя крышки на литровых банках с помидорами. Все крышки, кроме двух, слегка прогнулись, — значит, были закатаны надежно.
— Бывает. Я же говорила, с тех пор много воды утекло. Как знать, может, он больной был или еще что. Чужая душа — потемки.
— И что же было дальше? — спросила Бейли, подходя к плите взглянуть на цыпленка.
Вайолет усмехнулась.
— Глэдис говорит, что после смерти мужа та женщина подхватила детишек и укатила из города. Бабушка будто бы еще намекала, что у любовника уже была жена, а может, он просто раздумал жениться. Или струсил после самоубийства — как знать?
— А ферма? Хозяйка продала ее?
— Я спрашивала Глэдис, но она не знает. Еще говорит, что всю ее жизнь дом простоял пустым, но таких домов в Кэлберне полно.
— Значит, людей в городе становится все меньше? — заключила Бейли.
Она выдвинула несколько ящиков в поисках бумажных полотенец, чтобы промокнуть цыпленка, но не нашла. В кухонном столе обнаружился ящик, забитый пакетами из-под хлеба, в том числе и довольно старыми. Интересно, считаются ли они антиквариатом, мимоходом задумалась Бейли. Вспомнив, что в кладовой ей попадались бумажные салфетки с надписью «С днем рождения, Чаки!», она принесла их на кухню.
— У вас, случайно, не связано с ними никаких сентиментальных воспоминаний? — спросила она.
— Только о том, что они достались мне даром.
Бейли вымыла щербатое сервировочное блюдо, застелила его салфетками и выложила на них цыпленка с картофелем, чтобы немного стекло масло.
— Так объясните мне, почему в Кэлберне половина домов пустует? — попросила Бейли, наполняя тарелку кукурузой, горошком в сливочном соусе — банки с ними она нашла в кладовой, — жареной картошкой и курятиной. Тарелку она вручила Вайолет.
— Если хотите, можете составить мне компанию, — предложила хозяйка дома, кивая на пустой стул.
Бейли посмотрела на еду и поняла: притронувшись к ней, она уже не остановится. Что в ней такого, в еде, знакомой с детства? Почему она кажется такой заманчивой? Но Бейли прекрасно помнила, сколько калорий содержит один такой обед.
— Нет, спасибо, — отказалась она, садясь за стол. — Расскажите мне о Кэлберне.
