— То, что ты сегодня здесь, для меня
неожиданность, — призналась она. — Я раньше не встречала мужчину,
который меняет свои планы.
— Я почувствовал, что твою порку нельзя откладывать до
завтра, — объяснил он.
— Что я такого сделала?
— Во-первых, ты скрыла от меня то, что собираешься
делать сегодня вечером, — радостно вспомнил он.
— Правда?
— Помнишь, я вчера звонил и спросил, какие у тебя планы
на выходные? Ты ответила, что занята в пятницу вечером, и упомянула что-то о
том, как женщины связывают женщин. Но ты ни разу не сказала, что заявишься на
вечеринку группы «Из чулана». Как это понимать?
— Наверно, такая мысль мне пришла в голову в последнюю
минуту, — торопливо объясняла Зоя, хорошо зная, что не сказала об этом
только из-за любви прибегать к уловкам.
— Если бы я знал, что ты будешь там, я бы ни за что не
пришел с Глорией.
— Это правда?
— Конечно.
— Ты снова будешь встречаться с ней? — Нет.
— Из-за меня?
— Из-за тебя. — О!
— Знаешь, Зоя, нам в самом деле придется обсудить твое
плохое поведение.
— Я не вела себя плохо.
— Возможно, не сейчас, но ты его продемонстрировала в
избытке на вечеринке.
— Я сделала что-нибудь такое, что тебе не понравилось?
— Ты совершила несколько ошибок. Ты позволила тому
идиоту шлепать себя. Ты проявила откровенную неблагодарность, когда я не дал
ему отлупить тебя до синяков. Ты вела себя грубо и нагло, когда я пытался
заговорить с тобой. Ты все время убегала от меня. И кажется, один раз ты даже
топнула ногой.
— Неужели я все это делала?
— Я вижу, ты не воспринимаешь мои слова
серьезно, — сказал он, решительно схватил за локоть и подвел к добротному
креслу без подлокотников, которое она поставила с одной стороны камина. Зоя
подалась чуть назад, когда Джулиан хотел положить ее себе на колени, но сильно
не сопротивлялась, когда он проявил настойчивость.
Джулиан начал не сразу, а нагнетал напряжение, медленно
укладывая ее, задирая пеньюар и халат, пока не показались обнаженные овальные
ягодицы.
— Этот идиот оставил на тебе следы, — доложил
Джулиан, изучая несколько синяков цвета спелой сливы, которые оставил игрок на
вечеринке на безупречной заднице. — Почему же ты согласилась играть с ним?
Джулиан погладил ее.
— Мне стало скучно.
— Что ж, не могу же я шлепать тебя, когда здесь такие
отметины, — заметил Джулиан, не отпуская ее. — Думаю, вместо этого
тебя можно было бы унизить.
Сказав так, он развел полушария пальцами.
— Но почему?
— Чтобы наказать за несносно независимое поведение,
которое ты демонстрировала весь вечер.
— Извини, я не столь покорна, как твоя Глория!
— Это правда, — ответил они крепко шлепнул ее по
каждому полушарию. — Только подумай, может, мне все-таки надо отшлепать
тебя, невзирая на синяки? — После этих слов на ее задницу обрушился град
ударов. — Ты будешь разговаривать со мной прилично и вежливо, —
говорил он, продолжая шлепать. Снова и снова он наносил удары по ее поднятой
заднице, пока розовый цвет почти скрыл синяки, оставленные неопытной рукой на
вечеринке. Наконец Зоя почувствовала жжение и начала жалобно стонать и
извиваться у него на коленях, пытаясь уклониться от ударов.
Оглядываясь в поисках чего-то тонкого, твердого и гладкого,
что можно было бы засунуть в анальное отверстие, Джулиан узрел на каминной
полке ступку и пестик из белой керамики. Он взял гладкий керамический
инструмент, размеры которого отлично подходили для проникновения в самый тесный
портал дамы.
Сначала он смочил его в влажной щели, затем раздвинул
ягодицы и примерно на четыре дюйма засунул его в анальное отверстие, оставив
наружу лишь круглую шишку. Зоя лежала совсем неподвижно, когда он засунул этот
инструмент и выбрал удобный угол проникновения.
— Как жаль, что у меня нет под рукой всего, что
необходимо для клизмы, — пожаловался он, глубже засовывая искусственный
член. — Тогда я точно смог бы учинить образцовое наказание самой дерзкой
подружке, какая у меня была! — сказал он с притворным раздражением. —
Но я, по крайней мере, могу отшлепать тебя, — пообещал он и тут же стал
наносить удары.
От тяжелых ударов Зоя раскачивалась на его коленях, и
фарфоровый стержень выскочил наружу.
— Видишь, что ты наделала, — ругался он. —
Разве я не велел тебе лежать спокойно? — Джулиан раздвинул ей ягодицы и
удерживал их в таком положении. — Всякий раз, когда ты позволишь этой
штуке выскользнуть, получишь шлепки по больному месту, — предупредил он и
нанес шесть резких ударов по ущелью между ягодиц. Затем он смазал Зою ее же
ароматными обильными соками и снова засунул пестик в анальное отверстие.
Когда пестик вошел, он продолжал шлепать ее, крепко прижав
за талию к своим коленям, и наносил каждый третий удар по затычке. Через минуту
Зою охватили волны кульминации, увлажнившие штанину его брюк, после чего
наступило расслабление. Джулиан снял ее с колен и подтолкнул в сторону спальни,
сопроводив это движение шлепком. Зоя медленно пошла вперед, оглядываясь на
него, словно сквозь туман.
— Ложись в постель, скверная девчонка, — приказал
Джулиан, выключая свет. Стояла теплая ночь, и он вышел в сад подышать ароматом
сирени. К тому времени, когда Джулиан вошел в спальню, Зоя уже спала крепким
сном.
Как это клево!
Дэвид Лоуренс не терял оптимизма, хотя преподавал в средней
школе Голливуда двенадцать лет и так часто подвергался ограблению, что ему
выдали разрешение носить оружие. Он был дружелюбным, забавным, моложавым
человеком тридцати семи лет, к нему хорошо относились коллеги, особенно
женского пола.
Живя в мире Блейд-Раннер современного Лос-Анджелеса, он, не
жалуясь, смирился со скудной зарплатой, развалом семьи и неблагодарной
профессией. Одаренный природой крепким умом, исключительно привлекательной
внешностью, приятным нравом и склонностью потакать своим чувствам, Дэвид каждый
день находил способ, как доставить себе удовольствие.
Найти женщину, согласную на обычный секс, было легче, чем
ту, которая разделила бы его интерес к порке. Женщин, которые охотно
подверглись бы порке, было мало. Ему страшно хотелось найти женщину, которая бы
думала о порке не меньше, чем он сам.
«Это не должна быть девушка, похожая на куколку», —
задумчиво бормотал он, смотря в окно классной комнаты, которая находилась на
третьем этаже и откуда открывался вид на пересечение бульваров Сансет и
Хайленд. Здесь каждый день в течение последней недели в 3.45 весьма очаровательная
блондинка с вьющимися волосами до пояса, в лифе без рукавов и облегающих
бриджах неслась на роликовых коньках вниз по южной стороне бульвара Сансет,
развозя готовые обеды.
