— Скажите, сколько вам все-таки лет? — вдруг задал
он вопрос.
— А сколько мне, по-вашему? — рассмеялась она.
— Двадцать?
— Спасибо! Если вы полицейский, то в гатант-ности вам
не откажешь. Мне двадцать пять.
— У меня отлегло от сердца.
— Правда? Вы охотнее отшлепали бы свою очаровательную
кошечку с видеокамерой?
— Мои ученики меня не интересуют.
— Если она действительно ваша ученица, то по уши
влюблена в вас.
— Это правда, девочки время от времени влюбляются в
меня. Но она слишком умна для этого.
— Зачем она тогда идет за вами по пятам?
— Примерно час назад у нас был разговор в кафе, где эта
девочка подзарабатывает, и она сказала, что уже два года мечтает работать в
этом самом клубе. Я неосторожно позвонил при ней, она обо всем догадалась и
пошла за мной следом.
— Значит, она умна, красива, влюбилась в своего властного
учителя и хочет работать в клубе са-до-мазо. Как это клево!
— Думаю, что если мы начнем играть, то придется
обсудить этот новояз, на котором вы, ребята, изъясняетесь. Вы, например,
кажетесь достаточно умной, чтобы выражаться более оригинально.
— Теперь я знаю, что вы учитель! — заявила Хоуп и
широко улыбнулась. Затем она нажала на кнопку оперативной связи и велела Расти
позвонить через полчаса.
Если не считать тревожного ощущения надвигающейся опасности,
которое приходило каждый раз, когда Дэвид позволял себе думать о Брук и о том,
что та знала о нем, он чувствовал божественное удовлетворение от первого визита
в «Башню».
Отшлепав жизнерадостную, но покорную Хоуп, Дэвид испытал
эротическое удовольствие, которое превзошло все ожидания. То, как Хоуп прижималась
к его коленям и как краснела алебастровая кожа от ударов его руки, возбуждающие
стоны, которые она издавала, пока он гладил ее между шлепками, все подтвердило
его теорию, что некоторые женщины действительно любят порку.
Хоуп пребывала в отличном настроении и не теряла остроумия.
Похоже, она интересовалась Дэвидом не меньше, чем он ею, и отпускала столь
остроумные комментарии относительно любимого предмета учителя, что осталось
чувство, будто это самое приятное свидание в его жизни.
Когда сеанс закончился, она поудобнее уселась на коленях
Дэвида, крепко обняла его и высказала надежду, что он будет часто посещать ее.
Он поклялся, что будет приходить только к ней, сунул ей в руку двадцать
долларов чаевых, сожалея, что не может дать больше.
К Брук у Дэвида возникли смешанное чувство недовольства,
недоверия и восхищения. В глубине души он чувствовал, что от Брук ему не надо
ждать неприятностей. Даже в том случае, если он устроит ей заслуженную порку за
то, что она выследила его у «Башни» и всполошила всех! Однако в создавшейся
ситуации он подумал, не следует ли обратиться к адвокату, прежде чем снова
заговорить со своей ученицей.
Брук мучилась весь конец недели, теряясь в догадках, сообщил
ли мистеру Лоуренсу пропитанный табаком охранник, что та околачивалась у
«Башни» с видеокамерой. Мировая литература в понедельник была вторым уроком, но
как только он вошел и с шумом бросил портфель на стол, она в этом больше не
сомневалась.
Обычно преподаватель в первую очередь улыбался Брук. А
сегодня он поворачивал голову в ее сторону только в случае необходимости. Все
же ему приходилось это делать, ибо она всегда поднимала руку. Даже сегодня,
когда ей этого не хотелось делать, гордость все равно взяла верх. В классе
читали «Госпожу Бовари», а у нее было полно мыслей насчет этого романа.
Вилли, сидевший прямо за Брук и замечавший все, что касалось
этой барышни, заметил перемену в отношении учителя к его подружке, что
озадачило наблюдательного мальчика.
Когда они вышли из класса, он потребовал объяснения в своей
властной манере:
— Почему это мистер Лоуренс сегодня не обращал на тебя
внимания?
— Мистер Лоуренс вызывал меня несколько раз, —
возразила Брук, недовольная тем, что надоедливый ровесник отрывает ее от
горестно-сладостных размышлений о своем идоле.
— Да, но он не хвалил твои ответы с обычным
энтузиазмом. Короче говоря, он отнюдь не был в восторге от тебя. Что
происходит?
— Не знаю. Может, он остыл ко мне.
— Тебя это не беспокоит?
— Почему это должно меня беспокоить?
— Разве ты не рассчитывала, что он напишет тебе рекомендацию
от колледжа?
— Не сомневаюсь, он напишет рекомендацию, которую я
заслуживаю.
— Ты знаешь больше, чем говоришь, — упрекнул ее
Вилли. Но начало третьего урока по американской истории прервало разговор.
Брук встречалась с Вилли со второго класса. Он у нее был
первым парнем, а она у него — первой девчонкой. Она с самого начала призналась,
что любит порку. Будучи по происхождению немцем, любящим властвовать и
заниматься сексуальными играми, Вилли отшлепал Брук на первом свидании.
Они поехали в ресторан «Ямаширо», расположенный на вершине
одного из голливудских холмов. Брук пыталась заказать вино за ужином, хотя ей
тогда исполнилось всего шестнадцать. Вилли сказал в присутствии официанта:
— Веди себя прилично, не то отшлепаю тебя.
— Они ведь не догадались бы, — возразила Брук, ибо
это был ее день рождения и первое свидание в ресторане.
— Все равно тебя следует выпороть, — твердо сказал
Вилли, и Брук сразу влюбилась в него.
После ужина, ожидая, когда подадут машину, оба наклонились
через парапет и любовались великолепным морем городских огней, бушевавшим
внизу.
— Твоя поза напоминает мне о том, — сказал Вилли,
обхватив одной рукой ее за талию, — что тебя надо выпороть.
Он тут же шесть или восемь раз отшлепал Брук по мягкому
месту через юбку и остановился, только когда служащий подогнал машину.
Всю дорогу домой Брук дрожала от возбуждения. Поскольку это
был очередной вечер, когда ее отец вел программу концерта в театре «Звездная
полоса» до трех часов утра, она пригласила Вилли к себе домой, и их роман
начался.
Как оказалось позднее, Вилли шлепал, руководствуясь скорее
врожденным ощущением мужского превосходства, чем желанием возбудить ее, а как
раз подобное Брук отнюдь не собиралась терпеть после окончания школы.
Теперь Дэвид избегал кафе, где работала Брук. Он говорил с
ней только по теме урока и не прохаживался вместе по коридору, болтая о
пустяках. Короче говорящих разделила арктическая льдина.
Разумеется, Дэвид написал Брук отличную рекомендацию. К
началу весны перед ней открылось много возможностей. Она могла учиться в
Йельском университете, если бы хотела. Вместо этого Брук избрала режиссерский
факультет Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе и решила сэкономить на
том, что жила дома. Но это была не единственная причина, которая заставила ее
остановиться на этом выборе.
