— Как вы смеете посылать мне такое наглое письмо?
Напуганная его строгостью и потеряв дар речи от стыда, Лупе
встала, собираясь бежать.
— Я велел вам сидеть. — Она подчинилась, комок
подступал к ее горлу. — Мисс Фримен, о чем вы думали? Вы ведь знаете, что
я женат.
Лупе театрально прижала руку к лицу, как это делали звезды
немого кино, вызвав в памяти Дэвида знакомый жест, который ее мать неоднократно
повторяла на сцене «Рокси».
— Ох, Лупе, — вдруг сказал он совсем
спокойно, — я пятнадцать лет назад следил за выступлениями Сатурнии-Х.
Это дружелюбное признание немного успокоило Лупе, и она
опустилась на стул.
— О, как здорово.
— Барышня, в любом случае больше так продолжаться не
должно. — Он указал на стихотворение.
— Да, — согласилась она, и ее оливкового цвета
лицо то краснело, то бледнело.
— А в этот момент раба мне не нужна, — добавил он,
бросив на нее взгляд, от которого у той внутри все сжалось. — Однако мне
пригодился бы помощник по исследовательской работе. Вы сможете заняться этим?
— Да! — В карих глазах Лупе светилась радость.
— Хорошо, — ответил он, заканчивая разговор.
— Мистер Лоуренс? — Да?
гг Я не хотела оскорбить вас.
— Я понимаю.
— Обычно пожилые мужчины польщены, когда я им пишу
стихи.
— О! Значит, вы этим часто занимаетесь, а? —
ощетинился он.
— Мистер Лоуренс?
— Что еще, мисс Фримен? '
— Как вы думаете, есть надежда, что мы будем заниматься
сексом?
— Пожалуй, есть надежда, что я выпорю вас, —
пригрозил он.
— Это стало бы началом, — пробормотала она.
— Еще бы.
— Порка кажется очень эротичной, — заметила она.
— Ты и это знаешь, — вздохнул он.
В следующее воскресенье днем Дэвид и Хоуп устроили
выпускному классу по литературе пикник с жареным мясом на пляже. Погода
выдалась теплой не по сезону, и Хоуп в своих безупречно белых шортах, крошечном
лифчике с завязками на шее и свободно ниспадавшими волосами произвела
фантастическое впечатление. Лупе была очарована супругой своего идола и
разговаривала с ней почти весь день. Не успело солнце сесть, как Хоуп уже
заплетала Лупе французские косички.
— Я бы никогда не послала то письмо, если бы знала, что
мистер Лоуренс женат на красотке, — призналась Лупе, повернув голову через
плечо. Хоуп улыбнулась и чмокнула Лупе в ухо.
С этого момента Лупе перенесла половину любви со своего
идола на богиню, которая была рядом с ним. Лупе и Хоуп стали подругами. Дэвиду
это казалось отличным решением проблемы любви, но это было временным выходом из
положения.
Тем временем, вопреки хорошему вкусу, общественному и
профессиональному этикету, Дэвид решил, что обязательно должен овладеть мисс
Роуан. Эта цветущая, благоухающая и весьма сладкоречивая женщина оказалась
слишком лакомым кусочком, чтобы можно было проходить мимо нее каждый день и не
возжелать. Похоть порождал как ее ум, так и роскошная фигура. Она была просто
прелесть. И так естественно покорна! Казалось, она создана для того, чтобы он
держал ее в своих руках.
В следующую пятницу, когда учеников отпустили на выходные,
Дэвид повез Полу на поздний ленч в гостиницу «Боун энд федер». Пола
обмолвилась, что скоро у нее день рождения, и он зацепился за это, чтобы
угостить даму вином. Уговорив ее выпить два бокала, он спросил:
— Пола, дорогая, ты живешь одна?
— Да, а что?
— Можно, я провожу тебя домой.
— В этом нет необходимости, — возразила она.
— Тебе нельзя сидеть за рулем, — заявил он. Она
передала ему ключи от машины. — И к тому же я хочу отшлепать тебя по
случаю дня рождения.
Она жила на верхнем этаже дома в викторианском стиле на
Мейн-стрит. Пышные растения, свежесрезанные цветы, ковры и со вкусом украшенные
окна говорили о том, что здесь живет состоятельная женщина. И ничто в этом доме
не говорило о присутствии мужчины, и Дэвид вздохнул от облегчения.
— Я думаю, пристойно ли это, — сказала она,
появившись с бутылкой вина в одной руке и штопором в другой. — Конечно, я
понимаю, все это безобидно, но меня не может не беспокоить мысль о том, что
подумает Хоуп.
— Это совсем не безобидно, и ты это понимаешь, —
сказал Дэвид, взяв у нее бутылку. — Что же касается Хоуп, то она ни о чем
не догадается.
— Дэвид, как ты можешь? Ты только что женился и у тебя
такая жена! — Пола достала фужеры и покраснела от такой откровенности
Дэвида.
— Не стану отрицать, что Хоуп обладает многочисленными
достоинствами, но среди них нет сексуальной верности. Она уже уступила другому
мужчине, а мы женаты меньше трех месяцев.
— Неужели это правда? — Пола с наслаждением
потягивала вино.
— Энтони Ньютон сделал ее своей игрушкой.
— Композитор и попечитель школы Браемара?
— Кстати, пусть это останется строго между нами.
— Бедный Дэвид.
— Это правда, — вздохнул он. — Один мужчина
не сможет удовлетворить неутолимую жажду моей жены к вниманию.
— Как это ужасно!
— Да, сначала мне тоже так казалось, но сейчас я нахожу
в этой ситуации некоторые преимущества.
Они сели на кушетку.
— Дэвид, ты вынуждаешь меня краснеть.
— Ты краснеешь все время, как мы вошли. Должно быть,
тебе не терпится получить обещанную порку.
— Ничего подобного!
— Мне нравится, когда ты притворяешься строгой, мисс
Роуан, — сказал он и поцеловал ее руку.
— Дэвид, ты действительно ведешь себя как настоящий
волк! — сказала она, отнимая руку.
— Я знаю. Я сам себе поражаюсь. Но ты заставляешь меня
поступать так, — признался он, поглаживая ее длинные светлые волосы под
«пажа».
— Кажется, ты в самом деле дразнишь меня, —
сказала она с укоризной, поднося огонь к его сигарете.
— Почему?
— Потому что у тебя поразительно красивая, по мнению
всех, жена, к тому же пятого размера.
Какой тебе интерес приставать ко мне, пышной женщине
десятого размера?
