— Должно быть, вы Хоуп Лоуренс? Она тепло пожала его
руку:
— Мистер Бренвилл, в жизни вы лучше, чем на фотографии.
— Фотография?
— В журнале.
Малком пытался вспомнить, когда в последний раз
публиковалась его фотография. В бытность президентом сети книжных магазинов
Бренвелла о нем несколько раз публиковались статьи, но не в тех изданиях,
которые, по его мнению, Хоуп могла читать.
— В журнале Хьюго Сэндса, — услужливо напомнила
она.
— О!
Он покраснел, неожиданно вспомнив, что Хоуп играет на Сцене.
Маргерит упомянула об этом в то время, когда он испытывал к магазину и Сцене
чувство обиды и вспомнил, что тогда воспринял это не с интересом, а с
раздражением.
— Зачем вы это читаете?
— Мы увлекаемся этим здесь, в магазине, — сказала
она, с волнением рассматривая портреты литераторов, лежавших в коробке. Она
никогда не соблазняла мужчину и не имела ни малейшего понятия, с чего
начать. — Я прочитала каждый номер от корки до корки, — добавила она,
чтобы не было сомнений в ее ориентации. — Эти портреты очаровательны. Вы
не поможете развесить их? — спросила она.
— Куда вы их хотите повесить? — Малком с
облегчением ушел от темы о журналах Хьюго Сэндса и снова взвалил ящик не плечо.
— Да, думаю, их надо развесить в галерее третьего
этажа! — радостно воскликнула Хоуп. — Я возьму молоток и гвозди и
поднимусь к вам!
Малком заметил, что она заперла дверь и повесила табличку
«Закрыто» и исчезла в кабинете.
Он поднялся по винтовой лестнице на третий этаж. Он вспомнил
последний раз, когда бывал здесь. Было так здорово наконец-то овладеть
Маргерит. Но он не забыл, что всего несколько минут до того, как он первый раз
овладел будущей женой, Майкл Флегг заигрывал с ней этажом ниже!
Хоуп поднялась к нему, когда он раскладывал портреты на
письменном столе. Стены галереи были выкрашены в темно-зеленый цвет, на фоне
которого портреты в позолоченной раме будут смотреться роскошно. Радуясь, что у
нее есть время подумать, она давала ему подробные указания, как расположить
портреты.
— Как очаровательно, — сказала Хоуп, когда на
стене появился портрет Шарлотты Леннокс. — У вашей жены такой изумительный
вкус! — Майклу едва удалось не отозваться на это признание улыбкой. —
Как мне хочется встретиться с ней!
Теперь он нахмурился.
— Чей портрет следующий?
— Фрэнсис Берни. Вот здесь. — Хоуп указала место
на стене. — Почему она никогда не заходит в этот магазин? Похоже, у нас с
ней так много общего.
— Гммм, — проворчал он, думая: «Если это так, то
мне жаль твоего мужа».
— Ваша встреча посредством личной рекламы мне кажется
овеяна сказочной романтикой.
— Правда! — Он с иронией произнес это слово.
— Мне кажется, что встретиться через переписку — значит
проявить вершину хорошего воспитания. Мужу пришлось найти не столь обычную
дорожку к моему порогу, — сообщила Хоуп. — Да?
— Он застал меня во время работы в садо-мазо клубе в
Голливуде.
— Значит, это была ваша последняя работа перед тем, как
вы переехали сюда? — Малком был шокирован.
— Нет. Прямо до поездки на Восточное побережье я
снималась на видео. Затем Дэвиду предложили должность преподавателя в школе
Брае-мара, и он пригласил меня сопроводить его в качестве жены. Разве это не
романтично?
— Чей портрет следующий? — спросил Малком, держа в
руке молоток и гвозди.
— Элизабет Инчболд. Пожалуйста, прикрепите ее справа от
Фрэнсис Берни, — наставляла Хоуп, отступив, чтобы посмотреть на
проделанную работу. — Я так понимаю, что вы сами тоже недавно женат?
— Да, — ответил он отнюдь не дружеским голосом.
— А вот этот портрет сдвиньте левее на дюйм.
— Так будет хорошо?
— Угу, — пробормотала Хоуп; изучая его широкие
плечи и узкую талию, когда он повернулся, чтобы забить гвоздь. С каждой минутой
все больше млея перед его телосложением, она становилась все менее уверенной в
успехе задуманного плана. Черт бы его побрал за безразличие перед ее
изумительной сексуальной привлекательностью.
— Наверно, вы получили сотни ответов на свою
рекламу. — Она с новым рвением принялась за соблазнение Малкома. Она считала
порученное задание всего лишь доброй услугой богине, но теперь оно стало
вызовом ее творческой натуре. Не в пример ее мужу, гулящему коту, этот скромный
и искренний женатый мужчина ни за что не начнет приставать первым.
— Получил несколько.
— Спорю, у вас чуть сердце не перестало биться, когда
на рекламу отозвалась Маргерит, — польстила ему Хоуп.
— Послушайте, — сердито сказал он, и у нее сердце
сжалось. — Не сомневаюсь, вы хороший человек и не хотите никого обидеть,
но вы задаете дерзкие вопросы, и мне кажется, вам надо прекратить это.
— Извините!
— Кто следующий? — он указал на портреты.
— О, Мария Эджворт. Пожалуйста, прикрепите ее прямо под
Шарлотт Леннокс, дюйма на три ниже. — Хоуп расхаживала по галерее, пока он
вбивал гвоздь. Стена быстро заполнялась портретами, а она ни на йоту не
приблизилась к цели. Совсем наоборот! Похоже, она его раздражала. —
Извините, пожалуйста, если я вас обидела, — пробормотала она.
— Вы меня не обидели.
— Если я показалась вам слишком фамильярной, то только
потому, что знаю — вы тоже играете на Сцене. Лишь один этот факт дает право на
интимные отношения. Думаю, вы не согласны?
— Я никогда об этом не задумывался.
— Это ваша беда, — выпалила она.
— Как вы сказали?
— Не обращайте внимания.
— Я хочу знать, что вы хотели сказать этим
замечанием, — настаивал он.
— Не могу вдаваться в подробности, чтобы не проявить
еще большую дерзость.
Малком поправил портрет Марии Эджворт и критически взглянул
на него.
— Однажды жена заставила меня прочитать одну ее
книгу, — робко признался он. — Она оказалась неплохой.
— Мне нравится ваша жена! — радостно воскликнула
Хоуп. — Как я желаю, чтобы вы позволили ей стать моей подругой!
Малком почувствовал, что начинает злиться. Не зная, как
быстро распространяется информация среди замкнутого круга людей, он удивился,
что эта продавщица, которая для него была совсем незнакомой несколько минут
назад, так много знает о его отношениях с Маргерит. Было также унизительно
слышать упреки от этой вызывавшей раздражение невоспитанной девицы в том, что
даже он начинал считать несправедливым подавление своей жены.
