— Так почему же Маргерит не ухватилась за него, как
только он освободился? — недоумевала Хоуп.
Маргерит сама ответила на вопрос Хоуп, как только обе
впервые встретились в магазине.
— Я надеялась, что он сделает мне предложение. Но он
ничего такого не сделал. — Она вздохнула. — И тут вдруг у него, похоже,
появилась новая девушка. Поэтому я в конце концов разочаровалась в нем.
— О? Так у него есть девушка? — Сердце Хоуп больно
сжалось.
— Она уехала их городка на зиму.
Плечи Хоуп расслабились, и она тихо спросила:
— Значит, вы разочаровались в Майкле и вышли замуж за
Бренвелла?
— Именно так и случилось, — ответила Маргерит.
Хоуп бросила еще одно полено в камин. Был очередной
дождливый, ветреный день, и пришлось затопить камин.
— Расскажите мне еще о Майкле.
— Откуда ты знаешь его?
— Он каждое утро заходит сюда позавтракать.
— Правда? С одной стороны бара ты, с другой —
он? — как бы невзначай спросила Маргерит.
— Он всегда выпивает два двойных «капучино» и съедает
две булочки со сливочным сыром и помидорами.
— Как долго это продолжается?
— Одиннадцать дней подряд.
Маргерит покраснела, и ее сердце забилось чаще.
— Похоже, мальчик влюбился.
— Такой соблазн не запретишь, — заметила Хоуп.
— Один милый мужчина как-то заметил, что единственный
способ избавиться от соблазна — это поддаться ему, — рассудительно
согласилась Маргерит.
Теперь Хоуп получила разрешение всех, кроме мужа, заигрывать
с чрезвычайно привлекательным бывшим детективом, стрелы голубых глаз которого
пронзили ее сердце. Следующим утром, не успел Майкл усесться на облюбованный
табурет, как он почувствоват перемену. Хоуп была в прямой юбке, блузе с
открытым воротом и с закатанными рукавами, туфлях на высоком каблуке, волосы
были завязаны конским хвостиком, губы и ногти накрашены в темно-красный цвет.
Аппетитную талию обхватывал широкий кожаный ремень, отчего та выглядела еще
соблазнительнее. А в ее глазах плясали озорные огоньки.
Майкл улыбнулся, когда она поставила перед ним «капучино» и
начала готовить его заказ. Она обворожительно улыбнулась в ответ, как скверная
девушка с обложки дешевого романа.
— Как мне жаль, что вы замужем, — проворчал он,
когда она положила серебряный нож и вилку на его белую салфетку.
— А что? Что бы вы тогда сделали?
— Ухаживал бы за вами.
— Кое-кто высоко ценит ваше мастерское ухаживание.
— Правда? Разговаривали с местным народом о вашем
покорном слуге?
— Только с несколькими друзьями, которые давали вам
самые высокие похвалы.
Хоуп украсила тарелку Майкла колечками только что
нарезанного огурца и листьями салата.
— Похвалы?
— Как игроку, — пояснила Хоуп.
— Игроку? — Майкл не был уверен, верно ли он
расслышал.
— Отличному властному игроку, — пояснила Хоуп тихо
доверительным тоном.
— Вы играете на Сцене? Звучит так хорошо, что не
верится.
— Я думала, что вы детектив. Вы заигрываете со мной
одиннадцать дней и не потрудились навести справки обо мне?
— Вы правы, это на меня не похоже, — согласился
Майкл.
— Мой муж все еще разрешает мне участвовать в
сеансах, — услужливо сказала Хоуп.
— В сеансах? Вы?
— Вот именно. Дэвид впервые встретил меня в «Башне» в
Голливуде.
— Вы шутите. Я там бывал.
— Да, я слышала, что вы от души выпороли жену в Бишопе.
Мне это кажется ужасно романтично.
Майкл подпирал подбородок рукой и смотрел на нее во все
глаза.
— Вы умеете находить подходящие слова. — Он
похвалил Хоуп, прежде чем заняться красочной тарелкой, которую она с улыбкой
поставила перед ним. — Хоуп, дорогая, с моего сердца свалился тяжелый
камень, — признался Майкл, разрезая сэндвич на четыре части.
— Правда?
— Меня беспокоил муж. Только по этой причине я не
осмелился ухаживать за вами. Но ваши слова меняют все.
— Представьте, как я взволновалась, когда мне сказали,
что порка — ваш конек. Я не переставала думать о том, чтобы сыграть с вами роль
покорной, — искренне призналась Хоуп.
— Я с огромным удовольствием провел бы с вами сеанс.
— Вы не шутите?
— Если будет весело, мы сможем устраивать такие сеансы
регулярно, — предложил Майкл.
— Послушать вас, так это все так просто.
— Приходите ко мне домой, когда у вас будет выходной.
— Это будет завтра.
— Приходите.
— Запишите мне ваш адрес. — Хоуп передала ему
визитную карточку и ручку.
— Вы придете?
— Запишите номер вашего телефона.
— Приходите в три.
— Хорошо.
— Гроза волнует меня, — сказала Хоуп на следующий
день, свернувшись в кресле у окна в гостиной Майкла Флегга, глядя, как
стремительные потоки дождя омывают стекло. — А ты выглядишь так, будто
тебя нарисовал Том из Финляндии, царство ему небесное. — Хоуп воздала
должное изящному атлетическому и чрезвычайно мужественному телу Майкла в черный
джинсах «Левайс», черной вязаной рубашке, подчеркивающих скульптурное
великолепие его рук и туловища.
В противоположность ему Хоуп, в юбке из ткани «в елочку»,
охваченная в поясе коротким и толстым черным ремнем, в белой блузке с открытым
воротником, с закатанными до локтей рукавами, казалась вылитой кроткой
Гвендолин. Майкл никак не мог оторвать глаз от гибкой гостьи в прозрачных
черных чулках и туфлях-лодочках.
— Поверить не могу, что этот ремень делает с твоей
талией, — нежно пробормотал он.
— Мне хочется почувствовать твои руки на ней, —
призналась Хоуп.
— А я как раз собирайся этим заняться, — сказал
он, поднимая ее с кресла и перенося к диванчику напротив камина. Он уселся,
положив Хоуп себе на колени, и начал целовать так, как ему хотелось с первого
дня их встречи.
Поцелуй длился минут десять, и Хоуп показалось, что Венера
станет их путеводной звездой.
