Данила, я еще мал, это правда, но послушай меня. Желание только кажется благом, но оно – опаляющее душу пламя, это пожар – слепой и жестокий. Если ты любишь тело – это только желание. Любовь – это отношение к человеку, а не к его телу. И тут тайна любви. Всю жизнь мы пытаемся найти самих себя. Это большой и непростой путь. Но насколько же сложнее найти внутренний свет в другом человеке!
Вот почему любовь не рождается сразу, сразу возникает только желание. Те, кто не могут отличить любовь от желания, обречены на страдание. Те, кто жертвуют, те – не любят. Тот, кто не нашел самого себя, еще не может любить.
Я слушал слова маленького монаха, и сердце мое замерло. Я понял вдруг, почему до сих пор я был так несчастен. Никто не говорил мне это раньше – бояться нужно не любви, а своего желания. Я всю жизнь боялся любить, но никогда не боялся своих желаний. Они ослепляли меня, и я падал в бездну. Почему я боялся любить? Для этого я ещё не нашел самого себя, «это большой и непростой путь».
– Данила, – у меня над головой снова прозвучал голос Аглаи.
– Что ты хочешь, Аглая? – отозвался я.
– Неужели же ты вот так возьмешь и бросишь меня? – удивление в ее голосе смешалось и с раздражением, и с недоверием.
– Аглая, оставь мне свой телефон. Если хочешь. Я позвоню сразу же, как приеду.
– Придурок! Ты форменный придурок! Кретин! Как я вас всех ненавижу! – она притопнула ножкой, разрыдалась и бросилась прочь.
Сначала я хотел встать и догнать ее. Но потом подумал – у нее ведь тоже есть выбор. Выбор есть всегда.
Mышли пo московским улицам к дому. Данила ввел меня в маленькую однокомнатную квартиру-хрущевку, которую снял на деньги вырученные от продажи своей питерской комнаты.
«Это странная история», – сказал он.
«Ты все делал правильно», – ответил ему я.
Данила улыбнулся и предложил мне скромный ужин. Мы наскоро перекусили. Он заварил чай, разлил его по кружкам и продолжил рассказывать…
В аэропорту объявили, что вылет нашего рейса откладывается на ближайшие двенадцать часов. Короче говоря, погода нелетная – отдыхайте, граждане!
– Мы должны идти, – сказал ученик Ламы.
– Ну куда мы пойдем, Агван? Погода нелетная. Поездом, что ли… – или куда-либо не хотелось категорически.
Это не имеет значения. Мы должны найти способ, – ответил Агаан.
–Может, дождемся, когда начнут летать самолеты?
– Погода не наладится, иока мы не найдем способа добраться до места как-то иначе.
– Опять Мара не пущает? – я неловко пошутил.
– Это не имеет значения, – с обычной для себя серьезностью ответил Агван.
– Да что ты заладил! «Не имеет Значения», «не имеет значения»! Ерунда какая-то! – я рассердился.
– А что имеет значение?
– Твоя готовность, —ответил Агван, встал, вскинул на плечи котомку и пошел. —. А… Черт бы тебя побрал! – я встал с кресла, изображая недовольное ворчание. – Где вас таких находят еще… Непонятно.
– Не имеет значения! – маленький монах хитро улыбнулся.
Мы прошли по аэропорту и оказались рядом с VIP —зоной. Нас остановил веселый крупный мужчина средних лет. Он был просто одет, держал в руке какие-то бумаги и, казалось, заговорил с нами с одной; лишь целью – как-то скоротать время:
– Ребята, а вы куда собрались?
– Нам в Иркутск надо. До Улан-Удэ – никак, а мы опаздываем, – ответил Агван.
– И чего тут —ищете – продолжил свой допрос незнакомец.
– Частникам погода не указ. Так, может, чей-то самолет полетит? .
– Полетит, – ухмыльнулся мужчина. – А с кем можно переговорить?
– А со мной и переговорите, – предложил незнакомец.
– Нам очень надо в Иркутск. Важное дело, – Агван говорил с такой серьезностью, что я чуть было не рассмеялся.
– Что за дело-то?
– Я человека везу, ему надо до завтрашнего вечера в монастырь попасть.
– Да, важное дело, нечего сказать! – расхохотался наш собеседник.
– Важное, – серьезно ответил Агван. – Ну так поможете?
– А чего не помочь, помогу, – согласился вдруг мужчина.
Тут я решил вмешаться:
– А вы уполномочены решать такой вопрос? – спросил я.
– Отчего ж не уполномочен? Мой самолет. Кого хочу, того и вожу, – сказав это, незнакомец улыбнулся и подмигнул Агвану. – Вы, чувствуется, не местные.
– Нет, не местные, мы из Питера, – ответил я.
– Серьезно?! – он сделал вид, что ему это приятно слышать, мол, уважает. – А я-то думаю – чего не признаете? Или телевизора не смотрите.
– А вы кто? – удивился я.
– Я, дружок, хозяин Сибири, – ответил незнакомец. – Николаем зовут. А вас как?
Мы представились.
– Ну-ка, берите мои сумки, вон там. И давайте мигом на посадку, – скомандовал хозяин Сибири.
Я в жизни не видел такого самолета! Маленький, аккуратный, изнутри весь отделанный кожей, с широкими удобными креслами и большим столом посередине салона.
Николай сначала обсуждал какие-то вопросы со своими помощниками, потом просмотрел бумаги, отдал несколько распоряжений и обратился к нам:
– Не боитесь лететь-то? Погода не ахти… – он сел напротив нас и с удовольствием посмотрел в иллюминатор.
А любоваться было на что – мы летели над холмами, сплошь покрытыми лесом, над быстрыми реками и прозрачными озерами. Бескрайние просторы Сибири простирались, насколько хватало глаз. И весь этот российский Клондайк, как оказалось, принадлежал нашему новому знакомому.
– Нам надо спешить, – ответил Агван.
– Ну, с этим все понятно. Он буддийский монах. Будет уважаемым человеком. А ты будешь уважаемым человеком? – спросил Николай, обратившись ко мне.
– Время покажет, – я уклонился от прямого ответа.
– Будущее только следствие прошлого. Показывает то, что было, а не то, что будет, – сказал
Николай и со странной усталостью посмотрел мне в глаза. – Ты кем работаешь-то?
– Я не работаю сейчас. Как из армии пришел, так: и не работаю. Поучился, но все пустое.
– А где служил? – нехотя спросил меня хозяин Сибири.
– Да… В Чечне.
– В Чечне?! Воевал?! Правда, не брешешь? – Николай словно ожил.
– А что? —я же, напротив, напрягся; никогда не знаешь, чего от таких разговоров ждать.
– Я в Афгане был, – сказал Николай, его лицо в один миг просветлело ,морщины разгладились. .
– Интернационалист, значит. А я, получается, что националист, – мрачно пошутил я.
