– Ш-ш-ш! – прошипел он, увидев приближающуюся официантку. –
Все будет хорошо. Я о тебе позабочусь. Дайте-ка нам что-нибудь еще, – добавил
он громко, обращаясь к официантке, и взял меню. – Тушеную фасоль на поджаренном
хлебе.
Глава 8
I
Эркюль Пуаро диктовал своей секретарше мисс Лемон:
– Я весьма ценю честь, которую вы мне оказали, но вынужден с
сожалением сообщить вам, что…
Зазвонил телефон. Мисс Лемон протянула руку и взяла трубку.
– Да? Кто, вы сказали? – Она загородила рот ладонью и
шепнула Пуаро: – Миссис Оливер.
– А, миссис Оливер, – сказал Пуаро. Ему не понравилось, что
его отвлекают в такую минуту, но он взял трубку у мисс Лемон. – Алло, – сказал
он. – Эркюль Пуаро слушает.
– О, мосье Пуаро! Я так рада, что застала вас. Я отыскала ее
для вас.
– Прошу прощения?
– Я отыскала ее для вас. Вашу девочку! Ну, ту, которая
совершила убийство или думает, будто совершила. И она говорит про это. Чуть ли
не все время. По-моему, она не в своем уме. Хотите приехать за ней?
– Где вы, chère madame?
– Где-то между Святым Павлом и театром «Русалка», где-то
тут… На Колтроп-стрит! – внезапно заключила миссис Оливер, выглянув из
телефонной будки. – Вы успеете? Они в кафе.
– Они?
– О, она и, видимо, неподходящий молодой человек. На
самом-то деле он довольно милый и как будто очень к ней привязан. Не понимаю
почему. Людей не поймешь. Ну, я не стану больше разговаривать, потому что хочу
вернуться туда. Видите ли, я их выследила: вошла в кафе, а они сидят там.
– А-а! Вы проявили большую проницательность, мадам.
– Да нет, вовсе нет. Чистая случайность. Я просто зашла в
маленькое кафе и увидела ее за столиком.
– О, ну, значит, вас любит удача. Что не менее важно.
– И я сижу за соседним столиком, но у нее за спиной.
Впрочем, не думаю, что она меня узнала бы. Я изменила прическу. И в любом
случае они разговаривают так, словно в мире никого, кроме них, нет, и когда они
сделали еще заказ… запеченную фасоль… (Терпеть ее не могу и всегда удивляюсь,
что кто-то способен есть…)
– Пока оставим фасоль. Но продолжайте. Вы вышли позвонить, а
они еще сидят в кафе?
– Да. Запеченная фасоль дала мне передышку. И сейчас я
вернусь. Или лучше остаться снаружи? Но вы все равно поторопитесь.
– Как называется кафе?
– «Веселый трилистник». Хотя ничего веселого в нем нет.
Наоборот, вид у него достаточно убогий. Кофе, впрочем, недурной.
– Я все понял. Возвращайтесь. Я приеду.
– Превосходно, – сказала миссис Оливер и повесила трубку.
II
Мисс Лемон, воплощение компетентности, вышла на улицу раньше
его и уже ждала рядом с такси. Она не задавала вопросов, не проявляла
любопытства. И не сказала Пуаро, чем займется до его возвращения. В этом не
было нужды. Она всегда знала, что ей надо сделать, и все делала как надо.
Такси Пуаро остановил на углу Колтроп-стрит, вылез, заплатил
и посмотрел по сторонам. Увидел «Веселый трилистник», но возле него – ни единой
фигуры, которая хотя бы отдаленно напоминала миссис Оливер, пусть даже искусно
изменившую свою внешность. Он прошел до конца улицы и назад, но миссис Оливер
не обнаружил. Либо интересовавшая их пара покинула кафе и миссис Оливер
продолжила слежку, либо… Проверяя это «либо», он направился к кафе. Заглянуть
внутрь не удалось, потому что стекла запотели, а потому он тихо отворил дверь и
вошел. Его взгляд скользнул по залу. Он сразу же увидел девушку, которая
приходила к нему, когда он завтракал. Она сидела одна за столиком у стены и
курила сигарету, глядя прямо перед собой в глубокой задумчивости. Нет, подумал
Пуаро, не то. Она ни о чем не думает, а погружена в транс. Она не здесь, а
где-то далеко отсюда.
Он неторопливо пересек зал и опустился на стул напротив нее.
Она подняла глаза, и он был доволен, заметив, что она его узнала.
– Вот мы и встретились снова, мадемуазель, – сказал он
галантно. – Я вижу, вы меня узнали.
– Да-да.
– Всегда приятно, когда тебя узнает милая барышня,
знакомство с которой ограничилось одной короткой встречей.
Она молча смотрела на него.
– Могу ли спросить, как вы меня узнали? Что вам напомнило,
что это я?
– Ваши усы, – тотчас ответила Норма. – Это могли быть только
вы.
Его самолюбие было польщено, он погладил усы с тщеславной
гордостью, как за ним водилось в подобных случаях.
– Да, справедливо. Таких усов, как мои, не так уж много.
Великолепные, э?
– Да… ну да… Наверное.
– Может быть, вы не знаток усов, но, мисс Рестарик – мисс
Норма Рестарик, не так ли? – заверяю вас, это великолепные усы.
Он нарочно дважды повторил ее фамилию. Она все еще,
казалось, воспринимала окружающее, оставаясь в своем неведомом далеке, и он
подумал, что она, возможно, не заметит этого. Но она заметила. И испугалась.
– Откуда вы знаете мою фамилию? – спросила она.
– Совершенно верно, моему слуге вы ее не назвали, когда
пришли в то утро.
– Так как же вы ее узнали? Как вы сумели ее узнать? Кто вам
сказал?
Он уловил тревогу, почти ужас.
– Мне сказали, – ответил он. – Иметь друзей всегда полезно.
– Но кто? Кто?
– Мадемуазель, вам угодно хранить от меня свои маленькие
секреты. Вот и я предпочитаю хранить мои маленькие секреты от вас.
– Не понимаю, как вы могли узнать, кто я.
– Я – Эркюль Пуаро, – произнес Пуаро с обычным своим
величием. Затем он предоставил инициативу ей, откинувшись на стуле с мягкой
улыбкой.
– Я… – начала она и запнулась. – Мне бы… – и умолкла.
– В то утро, я знаю, наша беседа быстро оборвалась, – сказал
Пуаро. – На том, что, по вашим словам, вы совершили убийство.
– Ах это!
– Да, мадемуазель. Это.
– Но… я же, конечно, говорила несерьезно. Ничего такого я не
подразумевала. Ну, просто шутка.
– Vraiment?
[12]
Вы являетесь ко мне рано утром, еще во время
завтрака. Вы говорите, что дело не терпит отлагательств. Не терпит, потому что
вы, кажется, совершили убийство. По-вашему, это шутка?
