– Начали разбираться в окружающем?
– Кажется… по-моему… да. Я… вы… что произошло?
– Вы не помните?
– Машина. Я… она неслась на меня… прямо на меня… – Она
поглядела на него. – Меня сбила машина.
– Нет, не сбила. – Он покачал головой. – Я помешал.
– Вы?
– Ну ведь вы вышли на середину улицы, на вас мчался
автомобиль, и я еле успел оттащить вас в сторону. Почему вы вдруг кинулись под
машину?
– Не помню… Я… наверное, я задумалась.
– «Ягуар» летел, явно превышая скорость, а на встречной
полосе накатывался автобус. «Ягуар» не старался сбить вас? Нарочно сбить?
– Я… нет, нет, я уверена, что нет. То есть… я…
– Ну, я было подумал… Возможно, что-то другое?
– О чем вы?
– Но ведь это мог быть сознательный поступок.
– Что значит – сознательный?
– Сказать правду, я подумал, а не хотели ли вы покончить с
собой? – И добавил небрежно: – Так как же?
– Я?… Нет… то есть… конечно нет.
– А то глупейший бы выбрали способ. – Его тон слегка
изменился. – Но послушайте, что-то ведь вы должны помнить.
Ее снова начала трясти дрожь.
– Я думала… я думала, все сразу кончится. Я думала…
– Так, значит, вы все-таки хотели покончить с собой? Но
почему? Мне вы можете спокойно рассказать. Возлюбленный? От такого бывает очень
скверно. Не говоря уже о мысли, что уж тогда-то он пожалеет! Но надеяться на
это нечего. Люди не любят жалеть или чувствовать себя в чем-то виноватыми. И
возлюбленный, скорее всего, скажет: «Я же всегда знал, что она
неуравновешенная. Пожалуй, так лучше для всех и для нее». Обязательно вспомните
об этом, когда вам вновь придет охота бодать «Ягуар». Даже у «Ягуаров» есть чувства,
с которыми надо считаться. Так в чем же дело? Возлюбленный вас бросил?
– Нет, – сказала Норма. – Вовсе нет. Как раз наоборот. – Она
неожиданно добавила: – Он хочет, чтобы мы поженились.
– Но это же не причина бросаться навстречу «Ягуару».
– Нет, причина. Я это сделала потому… – Она умолкла.
– Лучше все-таки расскажите мне. Вам станет легче, как вы
считаете?
– Как я сюда попала? – спросила Норма.
– Я привез вас на такси. Судя по всему, вы отделались только
легкими синяками. Но вид у вас был совсем оглушенный. От шока. Я спросил, где
вы живете, но вы посмотрели на меня, словно не поняли ни единого моего слова.
Начала собираться толпа. Я подозвал такси и привез вас сюда.
– Это… это приемная хирурга?
– Да. Приемная врача, а врач – это я. Моя фамилия
Стиллингфлит.
– Я не хочу показываться врачу! Я не хочу разговаривать с
врачом! Я не…
– Успокойтесь. Успокойтесь. Вы уже десять минут как
разговариваете с врачом. И чем вам врачи не угодили?
– Я боюсь. Я боюсь, что врач скажет…
– Послушайте, дорогая моя, вы ведь не обратились ко мне как
к врачу. Считайте меня просто прохожим, который позволил себе вмешаться и
избавить вас от смерти под колесами, а вернее от сломанной руки, раздробленной
ноги, сотрясения мозга или от чего-нибудь еще более неприятного, что искалечило
бы вас на всю жизнь. Не говоря уж о некоторых других деталях. Прежде,
попытавшись сознательно наложить на себя руки, вы могли угодить под суд. И
теперь можете, если выяснится, что кончать с собой вы собирались в сговоре с
другим потенциальным самоубийцей. Ну вот, в неоткровенности вы меня обвинить
никак не можете! А теперь ответьте откровенностью на откровенность и объясните,
из-за чего вы так боитесь врачей. Что они вам сделали?
– Ничего. Пока ничего. Но я боюсь, что они…
– Что они?
– Запрут меня.
Доктор Стиллингфлит поднял морковные брови и посмотрел на
нее.
– Ну-ну, – сказал он. – У вас о врачах какие-то странные
представления. Зачем мне надо вас запирать? Не хотите ли чаю? Или предпочтете
легонький транквилизатор? «Пурпурное сердце»? Ваши сверстники и сверстницы
предпочитают что-нибудь вроде. А вы пробовали?
Она покачала головой.
– Нет. Не… не по-настоящему.
– Я вам не верю. Но в любом случае откуда тревога и уныние?
Вы же никаким психическим заболеванием не страдаете, верно? На мой взгляд, вы
совершенно нормальны. И врачи вовсе не жаждут сажать людей под замок.
Психиатрические клиники и так уж переполнены. Втиснуть кого-нибудь сверх этого
– тяжелая работа. По правде говоря, последнее время оттуда из-за безвыходности
начали выписывать, точнее, выпихивать довольно много людей, которых следовало
бы там оставить. У нас в стране все переполнено и забито.
Ну, так как же, – продолжал он, – что вы предпочтете?
Что-нибудь из моего наркотического шкафчика или добрую старомодную полезную
чашку чая по-английски?
– Я… я бы выпила чаю, – сказала Норма.
– Индийский или китайский? Так ведь положено спрашивать?
Однако не гарантирую, что у меня найдется китайский.
– Индийский мне нравится больше.
– Вот и отлично.
Он направился к двери, открыл ее и крикнул:
– Энни! Чаю для двоих.
Вернувшись и сев, он спросил:
– Ну а теперь уясните себе, барышня… Кстати, как вас зовут?
– Норма Ре… – она умолкла.
– А?
– Норма Уэст.
– Так вот, мисс Уэст, пожалуйста, уясните себе, что я вас не
лечу, что вы не обращались ко мне за медицинской помощью. Вы – жертва уличного
происшествия, сформулируем это так, – по-моему, вы именно такой вид хотели
придать действию, которое было бы довольно жестоким по отношению к водителю
«Ягуара».
– Сперва я хотела броситься с моста.
– Да? Вам бы пришлось убедиться, что это очень непросто.
Люди, которые занимаются мостами в наши дни, очень предусмотрительны. Вам бы
пришлось карабкаться на парапет, а это нелегко. Кто-нибудь да остановит вас. Но
продолжим мой рассказ. Я привез вас к себе, так как вы были в шоке и не могли
сказать мне своего адреса. Да, кстати, где вы живете?
– У меня нет адреса… Я… я нигде не живу.
– Интересно! – сказал доктор Стиллингфлит. – «Без
определенного места жительства», по выражению полиции. А как вы обходитесь? Всю
ночь просиживаете на набережной?
