Четверо поглядели на нее с испуганным недоумением. Она
сделала еще заявление:
– Удар по затылку.
Потом она открыла смутные глаза и попыталась понять, где
находится.
Первым она увидела абсолютно ей незнакомое лицо. Оно
принадлежало молодому человеку, который что-то записывал в блокнот. Его рука с
карандашом застыла над страницей.
– Полицейский, – изрекла миссис Оливер.
– Прошу прощения, сударыня.
– Я сказала, что вы полицейский, – объяснила миссис Оливер.
– Это так?
– Да, сударыня.
– Нанесение физических повреждений, – сказала миссис Оливер
и удовлетворенно закрыла глаза. Когда она вновь их открыла, то осмотрелась
более осмысленно и подробно. Она лежала в кровати – высокой, гигиеничного вида
больничной кровати, решила она. Из тех, которые можно самой поднимать,
опускать, поворачивать и накренять. Значит, она не у себя дома. Еще раз
поглядев по сторонам, она установила, где находится.
– Больница или клиника, – сказала она.
В дверях с хозяйским видом стояла сестра в крахмальном халате,
а в ногах кровати – сиделка. Четвертого присутствующего миссис Оливер узнала с
первого взгляда.
– Ошибиться в этих усах невозможно, – произнесла она вслух.
– Что вы тут делаете, мосье Пуаро?
– Я же предупреждал, мадам, чтобы вы вели себя осторожнее, –
сказал Эркюль Пуаро, подходя к кровати.
– Заблудиться никому не заказано, – загадочно отпарировала
миссис Оливер и добавила: – У меня болит голова.
– И по очень веской причине. Как вы сами сказали, вас
ударили по затылку.
– Да. Павлин.
Полицейский горестно вздохнул и спросил:
– Извините, сударыня, вы утверждаете, что на вас напал
павлин?
– Естественно. Мне уже некоторое время было не по себе.
Атмосфера, вы понимаете? – Миссис Оливер попыталась показать жестом, что именно
она подразумевает под атмосферой, и охнула. – Лучше воздержаться, – сказала
она.
– Моей больной всякое возбуждение вредно, – сурово сказала
сестра.
– Не могли бы вы уточнить, где именно на вас напали?
– Представления не имею. Я заблудилась. Я возвращалась из
мастерской. Захламленной. Очень грязной. Второй молодой человек, наверное,
неделю не брился. Засаленная кожаная куртка.
– Это он напал на вас?
– Нет. Первый.
– Если бы вы могли изложить мне…
– Я ведь излагаю! Видите ли, я выслеживала его всю дорогу от
кафе, только я не очень умею вести слежку. Никакого практического опыта. А это
гораздо труднее, чем вы, может быть, думаете.
Она сосредоточила взгляд на полицейском.
– Впрочем, вы-то, наверное, все про это знаете. Вам читали
курс, как вести слежку? А, да, неважно. Видите ли, – она вдруг зачастила с
пулеметной быстротой, – все очень просто. Я сошла у Уорлдс-Энд, если не
ошибаюсь, и, естественно, подумала, что он остался с остальными или пошел в
другую сторону. А он вместо того подкрался ко мне сзади.
– Кто?
– Павлин, – ответила миссис Оливер. – И я совсем
растерялась. Ведь невольно растеряешься, когда все выходит совсем наоборот. То
есть что он идет следом за тобой, а не ты за ним… но только это было раньше, и
мне стало не по себе. По правде говоря, я испугалась. Не знаю почему. Он
заговорил очень вежливо, а мне стало очень страшно. Но в любом случае он
сказал: «Поднимемся, посмотрите мастерскую». Ну, я и поднялась по довольно-таки
шатким ступенькам, почти как у приставной лестницы, и там был второй молодой
человек, грязный молодой человек, и он писал картину, а ему позировала девушка,
изображала натурщицу. Очень чистенькая. Очень хорошенькая, в сущности. Вот так.
Они были очень милыми, очень вежливыми, и тогда я сказала, что мне пора домой,
а они объяснили мне, как выйти на Кингз-роуд. Но только неправильно объяснили.
Но, может быть, я сама напутала. Ну, знаете, когда вам говорят: второй налево,
третий направо, то иногда поворачиваешь прямо наоборот. То есть я поворачиваю.
Ну, так или не так, только я забрела в какие-то трущобы у самой реки. И уже
совсем перестала бояться. Так что забыла про осторожность, и тут Павлин меня
ударил.
– По-моему, она бредит, – авторитетно пояснила сиделка.
– Ничуть не брежу, – возразила миссис Оливер. – Я знаю, что
говорю.
Сиделка открыла было рот, перехватила грозный взгляд сестры
и быстро вновь его закрыла.
– Бархаты, атласы и длинные кудри, – сказала миссис Оливер.
– Живой павлин в атласе? Настоящий павлин, сударыня? Вам
почудился павлин в Челси возле реки?
– Настоящий павлин? – повторила миссис Оливер. – Конечно,
нет. Какой вздор! Откуда бы взялся настоящий павлин на Челсийской набережной?
Ответа на этот вопрос ни у кого не нашлось.
– Он важничает, – сказала миссис Оливер. – Вот почему я
прозвала его Павлином. Выставляет себя напоказ, понимаете? Видимо, очень
тщеславен. Гордится своей красотой. И бог знает, чем еще. – Она поглядела на
Пуаро. – Дэвид, как его бишь там. Ну, вы знаете, о ком я.
– Вы говорите, что на вас напал молодой человек по имени
Дэвид и ударил вас по голове?
– Да, именно.
Эркюль Пуаро спросил:
– Вы его видели?
– Нет, не видела, – ответила миссис Оливер. – И ничего про
это не знаю. Мне вроде бы послышались шаги за спиной, и только я хотела
повернуть голову и посмотреть, как – бац! Словно на меня обрушилась тонна
кирпичей. Я что-то засыпаю, – добавила она.
Миссис Оливер чуть пошевелила головой, сморщилась от боли и
погрузилась, судя по всему, в очень приятное забытье.
Глава 13
Пуаро редко пользовался ключом от своей квартиры. Со
свойственной ему старомодностью он нажимал кнопку звонка и ждал, чтобы Джордж,
его несравненный служитель, открыл дверь. Однако на этот раз, когда он вернулся
из больницы, дверь ему открыла мисс Лемон.
– К вам двое посетителей, – произнесла она, умело понижая
голос не совсем до шепота, который разносится слишком далеко. – Мистер Пэби и
старый джентльмен, сэр Родрик Хорсфилд, как он назвался. Кого вы примете
первым?
– Сэр Родрик Хорсфилд, – задумчиво повторил Пуаро, наклонив
голову набок, точно зарянка, и прикидывая, какие изменения этот визит может
внести в общую картину. Однако в этот момент в передней с обычной своей
внезапностью возник мистер Гоби, покинув тесное святилище, где мисс Лемон
стучала на машинке и где она, видимо, предоставила ему временный приют.
