– В комнате Нормы полиция.
– Какая досада для вас! А что у вас в этой черной картонке?
Пуаро ответил вопросом на вопрос:
– А что у вас в этой парусиновой сумке с персидскими конями?
– В моей хозяйственной сумке? Пара земляных груш, а что?
– Тогда, с вашего разрешения, я отдам вам эту картонку.
Только умоляю, обращайтесь с ней бережно, не надавливайте на нее.
– А что в ней?
– То, что я надеялся найти и нашел. Кажется, началось
движение, – добавил он, подразумевая новые звуки, наполнившие квартиру.
Миссис Оливер пришло в голову, что Пуаро, как иностранец,
нашел очень выразительное описание для происходящего, хотя и несколько
неожиданное. Громкий сердитый голос Рестарика. Клодия, начинающая звонить.
Полицейский стенографист, отправившийся в соседнюю квартиру взять показания у
Фрэнсис Кэри и таинственной особы по имени мисс Джейкоб. Деловито входили и
выходили члены следственной бригады. Два фотографа забрали свои камеры и
отправились восвояси. Затем в комнату Клодии внезапно вторгся долговязый
молодой человек с рыжей шевелюрой и заговорил с Пуаро, не обращая ни малейшего
внимания на миссис Оливер.
– Что она сделала? Убила? Кого? Своего мальчика?
– Да.
– Сама говорит?
– Более или менее.
– Это не ответ. Она прямо так и сказала?
– Я этого не слышал. Самому поговорить с ней у меня не было
возможности.
В комнату заглянул полицейский.
– Доктор Стиллингфлит? – спросил он. – С вами хотел бы
поговорить судебный медик.
Доктор Стиллингфлит кивнул и вышел из комнаты.
– Так это и есть доктор Стиллингфлит? – сказала миссис
Оливер и задумалась. – Нечто внушительное, – добавила она затем…
Глаза миссис Оливер открылись, и она вернулась в настоящее.
Глава 23
Старший инспектор Нийл придвинул к себе листок бумаги,
сделал на нем какие-то пометки и обвел взглядом остальных пятерых.
– Мисс Джейкоб? – сказал он официальным тоном и посмотрел на
полицейского у двери. – Я знаю, что сержант Конолли записал ее показания, но
мне хотелось бы самому задать ей несколько вопросов.
Через две минуты полицейский вернулся с мисс Джейкоб. Нийл
вежливо встал ей навстречу.
– Я старший инспектор Нийл, – представился он, пожимая ей
руку. – Прошу прощения, что снова вас побеспокоил. Но мне хотелось бы получить
более четкое представление о том, что именно вы видели и слышали. Так сказать,
неофициально. Боюсь, вам тяжело…
– Тяжело? Нисколько, – перебила мисс Джейкоб, садясь в
кресло, которое он ей придвинул. – Конечно, это был шок. Но вовсе не
эмоциональный. – Она добавила: – Вы тут прибрали.
Он решил, что она подразумевает труп.
Ее глаза, наблюдательные и критичные, скользнули по
остальным: с явным удивлением по Пуаро (это еще что такое?), с легким
любопытством по миссис Оливер, вопросительно по спине доктора Стиллингфлита, с
соседским сочувствием по Клодии (которую она удостоила кивком) и, наконец, с
сочувствием остановились на Эндрю Рестарике.
– Видимо, вы ее отец, – сказала она ему. – Соболезнования
посторонних всегда излишни, и лучше обойтись без них. Мы живем в печальном
мире, во всяком случае, так кажется мне. Нынешние девочки слишком уж много
учатся, если хотите знать мое мнение. – Она обернулась к Нийлу. – Так что же?
– Мне бы хотелось, мисс Джейкоб, чтобы вы собственными
словами рассказали мне совершенно точно, что вы видели. И слышали.
– Наверное, кое-что будет разниться с тем, что я говорила
прежде, – неожиданно заявила мисс Джейкоб. – Знаете, как это бывает? Пытаешься
описывать как можно точнее и злоупотребляешь словами. Но не думаю, что это
обеспечивает точность. По-моему, наоборот, бессознательно добавляешь то, что,
как тебе кажется, ты должна была видеть. Или слышать. Но я постараюсь избегать
предположений. Все началось с воплей. Они меня напугали. Я решила, что кому-то
плохо, и уже шла к двери, когда кто-то начал с криком стучать в нее. Я открыла
и увидела, что это моя соседка – одна из трех девушек, которые живут в
шестьдесят седьмой квартире. Боюсь, мне неизвестно, как ее зовут, хотя в лицо я
ее знаю.
– Фрэнсис Кэри, – вставила Клодия.
– Она лепетала что-то бессвязное, что кто-то убит, какой-то
ее знакомый, какой-то Дэвид. Фамилию я не разобрала. Она захлебывалась
рыданиями и вся дрожала. Я усадила ее на диван, дала ей коньяку и пошла своими
глазами посмотреть, что там произошло.
Все почувствовали, что мисс Джейкоб всю жизнь именно так и
поступала.
– Но вы знаете, что я увидела. Нужно ли повторять?
– Ну, хотя бы вкратце.
– Молодой человек, один из нынешних – яркая одежда, длинные
волосы, – лежал на полу, и было совершенно ясно, что он мертв. Рубашка у него
на груди просто заскорузла от крови.
Стиллингфлит нарушил свою неподвижность. Он обернулся и
внимательно посмотрел на мисс Джейкоб.
– Тут я осознала, что в углу стоит девушка и держит кухонный
нож. Она выглядела совершенно спокойной и собранной. На удивление спокойной.
– Она что-нибудь сказала? – спросил Стиллингфлит.
– Да. Что она ходила в ванную смыть кровь с рук. А потом
сказала: «Но ведь по-настоящему она не отмывается, верно?»
– Короче говоря, «Прочь, проклятое пятно!»?
– Не могу сказать, что она хоть сколько-нибудь походила на леди
Макбет. Она была… как бы это выразиться поточнее?… абсолютно хладнокровной.
Положила нож на стол, а сама села.
– Что еще она сказала? – спросил старший инспектор Нийл,
поглядывая на листок с пометками.
– Что-то о ненависти. Что ненавидеть кого-нибудь опасно.
– Еще она сказала «бедный Дэвид», верно? Во всяком случае,
так вы сообщили сержанту Конолли. И что она хотела от него избавиться.
– Совсем из головы вон. Да. Она сказала что-то о том, что он
заставил ее прийти сюда. И еще что-то про Луизу.
– Что именно про Луизу? – Это спросил Пуаро, внезапно
наклонившись вперед.
Мисс Джейкоб поглядела на него с сомнением.
– Да ничего, в сущности. Просто упомянула имя: «Как с
Луизой», и сразу остановилась. Это она сказала после того, как говорила, что
ненавидеть людей опасно…
