Она положила трубку на рычаг и упала в кресло.
– Господи, до чего же утомительно! Ну как?
– Неплохо, – сказал Пуаро.
– Я решила зацепиться за старичка. Тогда вы увидите и всех
остальных, что, полагаю, вам и нужно. А женщина, если дело идет о науке,
обязательно что-то да напутает, так что, когда приедете к ним, можете придумать
что-нибудь более подходящее и убедительное. Ну а теперь хотите послушать, что
она говорила?
– Насколько я понял, какие-то сплетни. Что-то о здоровье
миссис Рестарик?
– Совершенно верно. Видимо, у нее было какое-то таинственное
недомогание – что-то с желудком, и врачи так ничего и не определили. Ее
положили в больницу, и она поправилась, но причину не нашли. Она вернулась
домой, и все началось сначала, и опять врачи не могли ничего определить. И тут
пошли разговоры. Легкомысленная сиделка что-то сболтнула своей сестре, та
сообщила соседке, а та отправилась на работу и сообщила кому-то еще, мол, как
странно! И тут пошли разговоры, что, наверное, муж хочет ее отравить. Обычные
при таких обстоятельствах сплетни, и уж в данном случае – абсолютно нелепые.
Ну, тут мы с Наоми подумали, что, может быть, иностранная прислуга. Только она,
собственно, не прислуга, а что-то вроде секретарши-чтицы при старичке – но,
собственно, невозможно придумать причины, с какой стати она начала бы угощать
миссис Рестарик гербицидами.
– По-моему, вы отыскали их несколько.
– Ну, всегда можно найти что-то…
– Убийство требуемое… – задумчиво произнес Пуаро. – Но пока
еще не совершенное.
Глава 3
Миссис Оливер въехала во внутренний двор Бородин-Меншенс. На
шестиместной автостоянке не было свободного места. Но пока миссис Оливер
колебалась, не зная, на что решиться, одна из машин, развернувшись задним
ходом, укатила, и она ловко въехала на освободившийся прямоугольник.
Миссис Оливер выбралась из машины, захлопнула дверцу и
остановилась, поглядывая на небо. Полый квадрат этого дома был построен
относительно недавно на пустыре, оставленном бомбой во время последней войны.
Его, подумала миссис Оливер, словно перенесли сюда целиком из какого-то
американского предместья, убрали с него рекламную надпись вроде «Бритвенные
лезвия „Перышко жаворонка“ и поставили тут в качестве многоквартирного дома.
Вид у него был строго функциональный, и тот, кто его воздвиг, безусловно,
презирал любые архитектурные украшения.
Был час пик. Кончался рабочий день, машины и люди покидали
двор или, наоборот, въезжали и входили в него.
Миссис Оливер взглянула на свои часы. Без десяти семь. Самое
время, решила она. Тот час, когда работающие девушки, предположительно, успели
вернуться домой, чтобы либо привести в порядок макияж, облачиться в тугие
брючки в обтяжку или во что-нибудь еще по своему вкусу и отправиться провести
вечер где-то еще, либо заняться домашними делами: простирнуть белье и чулки. Во
всяком случае, наиболее удобное время для задуманного визита. Восточный и
западный корпус были абсолютно одинаковы с большими, открывающимися в обе
стороны дверями точно в центре. Миссис Оливер двинулась налево, но тут же убедилась
в своей ошибке. Номера на этой стороне были от сотого до двухсотого. Ей
пришлось повернуть обратно.
Квартира номер 67 была на шестом этаже. Миссис Оливер нажала
на кнопку лифта. Дверцы разъехались с угрожающим лязгом, и миссис Оливер,
зажмурившись, нырнула в зияющую пасть. Современные лифты ее пугали.
Бум! Дверцы сомкнулись. Лифт взлетел и тут же остановился
(это тоже было очень страшно!). Миссис Оливер метнулась наружу, как
перепуганный кролик.
Поглядев на стену, она направилась по коридору вправо, пока
не увидела дверь с металлическими цифрами 67 в центре. При ее приближении
семерка отвалилась и упала прямо ей на ногу.
– Этому дому я не нравлюсь! – сказала миссис Оливер, морщась
от боли, осторожно подняла семерку и водворила ее на место, нажав на шпенек.
Потом надавила на кнопку звонка. Может быть, никого нет дома?
Однако дверь открылась почти сразу.
Миссис Оливер увидела высокую красивую девушку в темном
элегантном костюме с очень короткой юбкой, в белой шелковой блузке и элегантных
туфлях. Ее темные волосы были зачесаны кверху, лицо подкрашено очень умеренно,
но почему-то миссис Оливер ее чуть-чуть испугалась.
– О! – сказала миссис Оливер, понукая себя произнести
наиболее верные слова. – Мисс Рестарик случайно не у себя?
– Нет. К сожалению, ее нет дома. Что-нибудь ей передать?
Миссис Оливер еще раз произнесла «О!» и только потом
продолжила свою игру, предъявив довольно неряшливый пакет из оберточной бумаги.
– Я обещала ей книгу, – сказала она. – Одну из моих, которую
она не читала. Надеюсь, я не перепутала. А она скоро вернется?
– Право, не могу сказать. Я не знаю, что она делает сегодня
вечером.
– О! Вы мисс Риис-Холленд?
Девушка как будто немного удивилась.
– Да.
– Я знакома с вашим отцом, – пояснила миссис Оливер и
продолжала: – Я миссис Оливер. Я пишу книги, – добавила она виноватым тоном,
которым всегда делала это признание.
– Вы не войдете?
Миссис Оливер приняла приглашение, и Клодия Риис-Холленд
проводила ее в гостиную. Обои везде в квартире были одинаковые – с узором под
некрашеные доски. Жильцам предоставлялось право вешать на них свои
сверхсовременные картины или украшать их как им заблагорассудится. Современная
встроенная мебель: шкаф, книжные полки и прочее, большой диван и раздвижной
стол. Жильцы имели право добавлять свое. Гостиная могла похвастать и
индивидуальными штрихами: на одну стену был наклеен колоссальный Арлекин, на
другой среди пальмовых листьев качались обезьяны.
– Норма, конечно, будет в восторге от вашей книги, миссис
Оливер. Можно предложить вам что-нибудь выпить? Херес? Джин?
Миссис Оливер отказалась.
– Какой у вас тут великолепный вид, – заметила она,
поворачиваясь к окну, и замигала, ослепленная лучами заходящего солнца.
– Да. Но когда ломается лифт, подниматься сюда не так уж
весело.
– Неужели подобный лифт позволяет себе ломаться? Он такой…
такой роботообразный.
– Установлен недавно, но на пользу ему это не пошло, –
сказала Клодия. – Его то надо регулировать, то еще что-нибудь.
В комнату вошла девушка, говоря на ходу:
– Клодия, не знаешь, куда я сунула…
