Она смотрела в глаза стоявшего у стены ее гостиной человека и не знала, что думать. Радостные, невиданные чувства смешивались в ее душе с безысходностью…
Джордж по-настоящему любил свою Маргарет. Так, как Софи лишь мечтала влюбиться когда-нибудь. Она готова была отдать что угодно, лишь бы ее избранник увидел в ней то, что видел в жене Джордж.
К самой Софи он явно не испытывал ничего подобного. Казалось, в сердце этого мужчины, много лет назад отданного другой женщине, ни для кого больше нет места…
— Что произошло? — тихо спросила Софи, когда пауза опять затянулась.
— Мы поженились. И планировали счастливо прожить бок о бок до самой старости. Мечтали иметь уютный дом, детей и все остальное… Какое-то время все это было у нас. Родился даже ребенок, которого Маргарет так ждала.
— Хильдегард… — пробормотала Софи.
— Верно, Хильдегард.
В лице Джорджа что-то изменилось. У Софи возникло такое ощущение, что в мыслях он перенесся в другое время, в другую страну. Она пристально и неподвижно наблюдала за ним.
Медленно пройдя по комнате и держа руки, сцепленные в замок за спиной, Джордж остановился у окна и принялся рассматривать неторопливо прогуливающихся по аллее старушек. По крайней мере, так можно было подумать. На самом же деле он не видел ничего и никого.
Софи так и подмывало подбежать к нему и крепко обнять. И безмолвно сообщить таким образом, что она готова поддержать его, утешить. Но что-то ее останавливало.
Джордж пребывал в столь странном состоянии, что мог отреагировать на подобный порыв совершенно неожиданно. Если бы он отверг ее искреннее сострадание, ее тепло, ее желание помочь, ей было бы не вынести этого удара.
С того самого момента, как только Джордж появился сегодня у порога ее квартиры, в душе Софи стало твориться нечто невообразимое. Противоречивые эмоции и чувства не давали покоя, а разум не мог разобраться в запутанной ситуации, направить ее на верный путь.
Софи хотела бы ненавидеть его. За то, как он обошелся с ней там, в Нью-Йорке. За жестокость, которую проявил при прощании. Ненавидеть было бы легче всего. Другие чувства таили в себе слишком много опасности.
Сейчас же, выслушивая его рассказ о любви к другой женщине, Софи с ужасом понимала, что в ее сердце не остается ни капли ненависти по отношению к этому мужчине. А это по-настоящему пугало.
— Ты остановился на Хильдегард, — осторожно напомнила Джорджу Софи. Решиться произнести эти слова оказалось не так-то просто. Широкая спина Джорджа казалась ей непробиваемой стеной, разделяющей их миры. — Возникли осложнения при родах?
— Нет, — ответил Джордж. Его голос прозвучал глухо и отрешенно, как будто доносился из подземного царства. — Нет, не было никаких осложнений. Роды прошли нормально. Ребенок чувствовал себя хорошо. Маргарет… тоже. Во всяком случае, так все решили. Мы привезли нашу дочь домой…
Он резко повернулся к Софи. Она, все это время только мечтавшая об этом, — смотреть на его спину становилось все более жутко, — в ужасе замерла.
Его лицо искажала страдальческая гримаса: у носа и вокруг глаз образовались глубокие складки, глаза покраснели и погасли. Все это говорило о страшном страдании. Софи не представляла себе раньше, что за столь короткое время в облике человека может произойти столько разительных перемен.
— Что случилось? — с трудом двигая похолодевшими губами, спросила Софи.
— За десять суток до дня рождения Хильдегард — ей исполнялся годик — Маргарет неожиданно потеряла сознание. Она была в кухне одна. Ничто не предвещало этой беды… У нее в тот день лишь немного болела голова. — Джордж тяжело вздохнул, помолчал и продолжил. — В ту ночь она умерла. Врачи ничем не смогли помочь; Произошло кровоизлияние в мозг. Предсказать подобное практически невозможно…
— О Господи! — Софи прижала руки к груди.
К сожалению, она была не в состоянии облегчить его муку. Ей хотелось обнять его, поплакать вместе с ним, взвалить на свои хрупкие плечи хотя бы часть его горя…
Но она не двигалась с места. Лишь приложила ладони к щекам и на мгновение закрыла глаза. Потом приподняла руки, намереваясь протянуть их ему, но тут же резко опустила. Не зная, как отреагирует на ее сострадание Джордж, она не решалась на столь серьезный шаг, опасаясь последствий.
— И теперь каждый день, ложась спать, я мечтаю о возможности хотя бы еще один раз сказать ей, как сильно я люблю ее! — прошептал Джордж, уставившись в пустоту.
— Мне очень…
— Нет! — воскликнул он, резко поворачиваясь к Софи и глядя на нее обезумевшими глазами. — Не смей говорить, что тебе очень жаль! Я сыт по горло этими «жаль» с того самого дня, как умерла Маргарет. Все считают своим долгом высказать мне, «как сильно они сожалеют» о случившемся!
— Люди просто сочувствуют горю и хотят помочь, — как можно более спокойным тоном произнесла Софи.
— Вполне возможно. Но в данной ситуации это совершенно не помогает. Кто сказал, что слово «жаль» в состоянии облегчить подобные страдания? — В глазах Джорджа пылал свирепый огонь.
— Не знаю, — пробормотала Софи, внутренне соглашаясь с его словами. — Наверное, не мне об этом судить. Такой утраты мне не доводилось переживать…
Наверное, ей удалось подобрать верные слова.
Она заметила, что глаза мужчины стали чуточку светлее, что напряжение, сковывавшее все его тело, слегка ослабло.
— Что ж, по крайней мере ты не пытаешься лгать, — сказал Джордж гораздо более спокойным, как будто уставшим голосом. — Ты представить себе не можешь, сколько людей порывались убедить меня, что им понятно мое состояние.
— Я даже отдаленно не представляю, что ты чувствуешь, — ответила Софи. — И пытаться не стану…
Это было бы слишком больно — стараться поставить себя на его место. А пережить то, сквозь что довелось пройти ему, казалось вообще невозможным.
Софи напряженно размышляла, пытаясь понять, чем можно облегчить его горе. Но ее измученный мозг предлагал лишь самые незамысловатые варианты — простые вещи, которые подошли бы для настоящего, но не для прошлого…
— Мне кажется, тебе не помешает чего-нибудь выпить, — сказала она наконец. — Присядь. Принести что-нибудь?
— Надеюсь, ты не задумала поливать меня виски? — спросил Джордж, опускаясь на стул.
Софи было вовсе не до шуток. Но она едва заметно улыбнулась в ответ, понимая, чего стоит попытка разрядить обстановку самому Джорджу.
— Не беспокойся, спиртное я не собираюсь использовать как оружие в битве. К тому же еще не время для крепких напитков. Давай пока выпьем кофе. В зернах у меня, к сожалению, нет. Поэтому предлагаю открыть твой подарок.
— Не возражаю, — ответил Джордж.
Софи направилась к плите, чтобы поставить чайник. Ее голова готова была взорваться от бесконечных мыслей, а сердце ныло от сопереживания.
