– Ее зовут Ната, – отчеканил
Вовка, – попрошу запомнить – Ната Егоркина, в ближайшем будущем Костина.
– Ты так не дергайся, – вздохнул
Сережка, – больно только первый раз, потом привыкнешь.
– Шутник фигов, – прошипел Костин и
ушел.
– Да, – растерянно пробормотал
Сережка, – вон что любовь с человеком делает! Совсем чувство юмора
потерял, бедняга…
Вовка дулся два дня, потом оттаял и привел
«киску» к нам на чаепитие. Мне девица не понравилась с первого взгляда:
маленькая, тощенькая, довольно невзрачная. Да еще у нее была на редкость идиотская
прическа: начесанные, взбитые кудряшки, в которых торчала большая заколка в
виде бабочки. Очевидно, девушка хотела казаться выше, но почему-то стала
похожей на таксу. Слишком топорщившиеся волосы словно прибили хозяйку к земле.
Личико у «киски», ох, простите, у Наты, было ничего. Правда, его слегка портили
большие, чуть навыкате глаза и полуоткрытый рот.
– Похоже, у нее проблемы со
щитовидкой, – задумчиво констатировала Катюша, когда сладкая парочка
ушла. – Может, предложить ей прийти ко мне на прием? Хорошо бы кровь на
анализ сдать.
– Лучше сначала к отоларингологу, –
вкрадчиво отозвалась Юлечка.
– Почему? – наивно поинтересовалась
Катюша.
– Рот все время открыт, – пояснила
Сережкина женушка, – похоже, у нее аденоиды.
– Аденоиды с возрастом усыхают, –
заявила Катюша.
– А у этой больше стали, –
настаивала Юлечка.
– Сколько ей лет? – поинтересовалась
я.
Все замолчали и уставились на меня. Через пару
секунд Сережка отмер:
– Знаешь, Лампудель, у тебя есть
восхитительная манера задавать абсолютно неуместные вопросы. Какая разница,
сколько ей натикало. Не в этом дело! Страшная она, прямо жуть, что это Вовку на
ней заклинило!
– Может, еще передумает! – с
надеждой воскликнула Лизавета.
Но Костин не собирался менять планов, и пару
дней назад мы получили каждый по розовому приглашению с изображенными по углам
целующимися голубками.
– Торжественный обед состоится по адресу:
город Бонаково, улица Ремонтная, территория автобазы ь 5, – прочитал
Сережка и хмыкнул. – Нас что, в автобусе кормить будут?
– Нет, конечно. – Вовка постарался
не выйти из себя. – Там есть ресторан.
– Ресторан при автобазе, – протянула
Юлечка, – звучит заманчиво.
– Ты не мог поприличнее место
подыскать? – упорствовал Сережка. – У меня бы спросил! Полно хороших
мест в Москве. Где это Бонаково? Туда за неделю выезжать?
Костин пошел красными пятнами.
– Бонаково ближе Зеленограда, десять
минут езды от метро «Речной вокзал», на мар-шрутке.
– Но почему там? – не успокаивался
Сережка.
– Ната оттуда родом, – пояснил
Вовка, – тесть с тещей попросили, чтобы в Бонакове, у них там родни сто
человек, а у меня только вы. Впрочем, – продолжил он обиженным
тоном, – если далеко, можете не утруждаться!
– Конечно, приедем, – вскочила
Катюша, – а что вам подарить?
И вот теперь нам с Андрюшей надо купить новый
диван, потому что Ната категоричным тоном заявила:
– Семейное ложе должно быть новым!
Подгоняемая Андреем, я выбрала раскладную
софу, и Коп помчался на работу, выкрикивая:
– Значит, завтра в десять утра, в Бонакове.
Ради такого случая мы расфрантились, как
могли. Сережка влез в черный смокинг, подпоясался красным кушаком и натянул
лаковые ботинки. Юлечка надела алое приталенное платье, в ушах сверкали
бриллиантовые «гвоздики». Лизавета, проведя два часа у зеркала и бесконечно
повторяя: «Боже, я толстая, как старая собака, и мне абсолютно нечего надеть»,
влезла в полупрозрачный розовый шифоновый костюм с «рваной» юбкой.
Я хотела было сказать, что это одеяние нелепо
смотрится на подростке, но увидела ее страшно довольную мордочку и проглотила
замечание. Кирюша ради торжественного случая расстался с джинсами и облачился в
серый костюм, который скинул ему с барского плеча старший брат. И у всех в
руках были огромные букеты.
Слегка поспорив, мы разместились в двух машинах
и уже собрались ехать, как Кирюшка, воскликнув: «Вот черт, совсем забыл»,
убежал в дом.
Спустя десять минут, когда Сережка начал
нажимать на гудок, мальчик вернулся, таща двух наших мопсих. Муля была украшена
розовыми бантами, а Ада белыми.
– Ты с ума сошел, – взвилась
Юлечка. – Вовсе нет, – сообщил Кирюшка, – им тоже охота на
свадьбу посмотреть.
Спорить было некогда, и мы прихватили с собой
и собак. В конце концов мопсихи поспят в машине, никакого вреда от них не
будет.
За пятнадцать минут до урочного времени мы
приехали на площадь и припарковались. Площадь перед загсом оказалась забита
иномарками. Тут и там стояли группки празднично разодетых, веселых людей.
Женихи, затянутые в слишком тяжелые для жаркого лета черные костюмы,
нервничали, невесты, все как одна, оказались беременными, что совершенно не
помешало им надеть белые платья и фату, символ невинности.
– А где Володя? – начала озираться
Катя.
– Сейчас подъедет, – сказал Сережка
и замахал руками: – Эй, ребята, сюда!
Я увидела, как к нам приближается группа
Вовкиных коллег, тоже нарядных и с букетами. Не успели мы поздороваться, как
вдруг на площадь, дребезжа всеми своими изношенными частями, въехал слегка
побитый автобусик с надписью «Ритуал». Я разинула рот. На довольно большой
круглой площади стояло несколько официальных зданий. Справа – Дворец
бракосочетаний, слева – длинный одноэтажный дом, украшенный флагштоком, на
котором реял триколор. Наверное, это была местная мэрия. Между этими зданиями
находилось еще одно, непонятного назначения, мрачное, без окон и вывески.
Неужели это крематорий? Однако как в этом Бонакове все ловко задумано: загс,
похоронное заведение и администрация – все рядом. А что? Очень даже удобно.
– По-моему, эти, в автобусе, слегка
ошиблись адресом, – хихикнул Сережка, глядя, как из недр «ЛиАЗа»
выбираются потные мужики в черных костюмах.
– Ой! – закричала Лизавета. – А
вот и Володя.
Из автобусика выскочил Костин и протянул руку
Нате.
– Однако, – пробормотала
Катюша, – странную машину они выбрали, чтобы ехать на регистрацию брака.
