На ее губах играла едва заметная улыбка. Глаза, похожие на фиалки, были широко раскрыты. Впервые со времени их встречи Оливия почувствовала себя неуверенной, глупой молоденькой девчонкой.
Неужели это действительно с ней произошло? Неужели это не сон? Одно она знала наверняка. Это действительно случилось, случилось с ней, она с первого взгляда влюбилась в Натана Монро. Но чувствовал ли он то же самое?
– Ливи. – Он поднялся с мягкого кожаного кресла и улыбнулся. Выражение его глаз, когда он протянул ей руки, в одно мгновение развеяло все ее сомнения. Так тает утренний туман под жаркими лучами солнца.
Натан переоделся в удобные домашние брюки и черный хлопчатый свитер. Как и она, он был босой. Обняв Оливию, он посмотрел ей в глаза, стараясь заглянуть глубоко, в самую душу, а потом поцеловал ее. Поцеловал так нежно и с такой осторожностью, что ей захотелось расплакаться – настолько красивым и трогательным был этот момент.
Ее пальцы ласково, с любовью касались лица Натана. Он взял их в руки и поцеловал, один за другим. Она прижалась к нему и почувствовала, как сильно бьется его сердце, как напряглось его тело. И вдруг совершенно неожиданно он сделал шаг назад.
– Я обещал накормить тебя, моя дорогая. – Он нажал кнопку у двери. – А пока мы будем, есть, ты можешь рассказать мне о себе. Я хочу знать все до мельчайших подробностей.
Он подвел ее к необычайно красиво накрытому столу в алькове. Тончайший фарфор, массивные серебряные приборы и прелестный букет цветов не могли не вызвать ее восхищение. Натан подал ей бокал шампанского и одобрительно кивнул вошедшему официанту, который молча подошел к столу. В руках у того был небольшой бумажный пакет.
– Самая лучшая рыба и жареная картошка, какую только можно найти во всем Лондоне. Так, по крайней мере, меня заверяли, – сказал ей Натан. Оливия, громко смеясь, выложила содержимое пакета, который поставили перед ней, на фарфоровую тарелку и, отказавшись от ножа и вилки, стала, есть руками. Насладившись любимой едой, она облизала каждый палец. Официант в ту же минуту убрал тарелку и поставил перед Оливией серебряную креманку, доверху наполненную мороженым. Попробовав его, она закрыла глаза от восторга. Это было настоящее итальянское мороженое. Вкуснейшее! Оливия была на седьмом небе от счастья. Но Натану, подумала она, такое угощение, очевидно, стоило немалых хлопот. Едва ли в столь престижном отеле пользуется популярностью такая незатейливая еда.
– Ты рассказала о себе очень мало, – сказал Натан, когда официант оставил их одних, подав кофе. Он откинулся на спинку стула и улыбнулся. – Но, возможно, ты права. Важнее всего – наше будущее. Важнее его нет ничего!
* * *
Когда, наконец, они подъехали к дому и Натан выключил мотор, Оливия была готова разрыдаться.
– Ты помнишь нашу первую встречу? Ты сказал, что для нас важнее всего наше будущее. Не ставь его под угрозу, Нат, – не выдержав, прошептала Оливия. Ее глаза умоляли его повернуться к ней, успокоить. Но он продолжал смотреть прямо, в ветровое стекло.
– Мяч на твоей половине, – неожиданно раздался его голос. – Ты знаешь, что тебе следует делать. – Он вышел из машины, даже не взглянув в сторону Оливии. Ее мир рассыпался, и она не знала, сможет ли собрать разлетевшиеся кусочки в единое целое.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Оливия пошла вслед за Натаном в дом, стараясь изо всех сил сохранять самообладание. Он относился к ней как к отверженной, и казалось, это будет продолжаться до тех пор, пока он не добьется своего. Видимо, надеялся, что в один прекрасный день она не выдержит и сделает так, как он хочет.
Оливия никогда не предполагала, что ее муж может быть так высокомерен и деспотичен. Хотя чему тут удивляться? Она знала о нем гораздо меньше, чем он о ней. Она всегда считала, что они понимают и чувствуют друг друга с полуслова, доверяют друг другу. Но как оказалось, все это далеко не так, и каждый из них таит в себе множество загадок.
Но Оливия была уверена, что их будущие отношения зависят от того, как она и Натан поведут себя сегодня. Если она позволит ему быть диктатором, если смирится с его отказом выслушать ее точку зрения, тогда до конца жизни он так и не будет с ней считаться!
Ситуация была непростой. Буря могла разразиться в любую минуту, но Оливия должна была сохранять спокойствие. Крик, топанье ногами ни к чему бы не привели. Им следует обсудить возникшую проблему и найти приемлемый компромисс. Оливия не сомневалась, что Натан прекрасно все это понимал.
Она с замиранием сердца смотрела, как он поднимался по лестнице, неся их багаж. Как же все изменилось. Нет, она этого не вынесет! Даже этот уютный дом перестал быть приветливым.
Она почувствовала себя незваным гостем. Ей показалось, что у нее нет права находиться здесь.
Господи, что за мысли? – остановила себя Оливия. Через секунду она уже спешила наверх за Натаном.
Он был в спальне. Склонившись над открытым чемоданом, Натан вынимал из него бесчисленное количество листов бумаги, исписанных его размашистым почерком. Видно, он хорошо поработал прошлой ночью!
Глубоко вздохнув, Оливия осторожно подошла к мужу и слегка коснулась пальцами его загорелой руки. Натан весь напрягся и замер.
– Дорогой, давай поговорим. – В ее голосе звучала надежда, и даже оживление.
Было достаточно одного соприкосновения рук, чтобы оно, подобно искре, зажгло в них обоих огонь желания. Теперь имело значение только то, что они были рядом. Он и она. Больше для них в эту минуту ничего не существовало. Словно в доказательство этого на щеках Натана появился слабый румянец, а потемневшие глаза заблестели. Он медленно распрямился и повернулся к Оливии.
Когда он резко вздохнул и прищурил глаза, глядя на ее раскрытые губы, Оливии показалось, что он оживляет в памяти все те страстные поцелуи, которыми им довелось насладиться. Оливия смотрела на Натана с восхищением и была уверена, что ничто не сможет помешать их любви. Они слишком сильно любили друг друга, чтобы позволить какому-то вопросу, касающемуся ее работы, стать непреодолимым препятствием в их отношениях.
– Нам не о чем говорить, – резко ответил он, отведя взгляд от ее лица, и вновь склонился над бумагами. – Ты знаешь, чего я хочу. Как я уже сказал: решать тебе.
– Я не могу в это поверить! – Оливия даже не поняла, сказала она это вслух или эта мысль промелькнула у нее в голове. В чем она была уверена, так это в своей глупости. Как же она могла забыть о его ужасающем упрямстве! Она похолодела. Да, это – поражение. Он хотел ее, но в первую очередь он хотел добиться своего.
– Пару часов я поработаю в кабинете. – Он прошел мимо нее. – Так что у тебя есть время поразмыслить.
Нежелание Натана выслушать ее объяснения привело Оливию в ярость. Что же ей делать? Как быть? Огромным усилием воли она смирила собственную злость, повернулась и, опередив мужа, оказалась у двери.
